Первое, что он увидел - лицо склонившегося над ним старика. На этом лице не было морщин, и волосы, выбившиеся из под легкой полотняной шапки отливали густой медью. Старческим его делали глаза - тусклые, почти бесцветные, подернутые мутной пеленой прошедших веков. - Моргни. - Приказал старик. - А теперь поверни голову. Голос у него был тихий и невыразительный, вызывающий ассоциации с шорохом пересыпающегося в часах песка. Эш повиновался, вначале осторожно, затем смелее. Тело слушалось, сознание было ясным, даже более того - Эш почувствовал, что его буквально переполняют силы. Воин поднял руку, сжал в кулак, с удовольствием ощущая, как мягко и сильно сокращаются мускулы предплечья. - Встать сможешь? - спросил старик. Эш завел руки за спину, уперся ладонями в землю, выгнул тело упругой дугой и чуть напрягся. Внешне небрежный толчок ногами передал эстафету послушно спружинившим рукам, и те оттолкнули тело от земли. - Впервые получилось - выдохнул Эш, оглядываясь. В предутреннем сером небе гасли звезды, и легкий туман окутывал все вокруг, скрадывая очертания. В двух шагах от человека застыл Готт, на лице которого выражение предельного изумления уже начало сменяться робкой улыбкой. Неподалеку - три тела, уложенные рядком - несостоявшиеся грабители. Большое черное пятно под ногами - свернувшаяся кровь. Его кровь! Старик молча ждал. Невысокий, худой. Складки его светлого плаща едва заметно колыхал ветерок, и от этого казалось, будто очертания человеческой фигуры плывут, растворяются в тумане. Эш опустился на колени, чувствуя, как спина покрывается гусиной кожей. - Благодарю, Высший. - В голосе человека смешались и благодарность, и безграничное изумление, и страх. Эш склонил голову, недоумевая про себя - "За что?" Он никогда не считал себя праведником. Старик с неожиданной в хрупком теле силой вздернул его за локти вверх. - Встань. - В тихом голосе прорезались нотки гнева.
- Но... за что? - Эш вскинул голову. - Не за что, - по губам старика скользнула тень улыбки, - а - зачем, так будет вернее. Он приложил ладонь к губам воина, запрещая расспросы, и сделал шаг назад, развел руки в стороны. Эш почувствовал, как закололо кончики пальцев, и воздух внезапно стал сухим и обжигающе горячим. Вокруг старика возникло голубоватое свечение, обрело форму шести лучевой звезды, вытянулось к небу тысячами игольчатых лучей. Очертания человека в центре звезды начали таять. - Возможно, мы еще встретимся. - Пообещал он, и в голосе его была грусть. Голубые стрелы нацеленные в небо, засияли так, что глазам стало больно, и Эш зажмурился. Когда же зрение обрело резкость, на камнях остался лишь тающий след портала. Колдовской туман как-то быстро рассеялся, и все стало как было - узкий замусоренный переулок, трупы грабителей, и Готт, сгребший человека в медвежьи объятия. - Зеленый, - застонал Эш - отпусти! Ну и разит же от тебя! Орк разомкнул объятия и обиженно отодвинулся, но заметив в глазах человека лукавый огонек, вновь полез обниматься. - Но почему именно Бишоп? - внезапно посерьезнев, спросил он. - Ты умер, умер у меня на руках. Сердце не билось, сталь у губ не мутнела. И тогда я cтал молиться, хуман. Я молил Паагрио тебя вернуть - а ты коченел. Я перебрал всех - Эйнхасад, Еву, Вотана, и, кажется, даже Шиллен. А ты лежал, остывая. Тогда я проклял всех Высших - и тут появился Бишоп... "Дети... Большие дети..." - подумал Эш. - "Пара добрых слов, и все - орк твой навеки". Тяжелой волной накатил стыд. В табели о рангах людей орки занимали место где-то возле собак. Да и то, правду сказать, к последним отношение было много лучше. Эш опустил голову, радуясь сумраку - в нем не так заметен румянец, заливший щеки.
Готт вдруг замолчал на полуслове, и внимательно посмотрел на человека.
- Не вини себя. - Внезапно сказал он. - Ты один не можешь отвечать за всех.
- Орясина зеленая - с нежностью подумал Эш. - Угадал же. И только тут в перегруженном впечатлениями мозгу человека выплыла первая фраза Готта, пропущенная вначале.