На горячее, значит, бифштекс. Настоящий, большой. Средней прожарки. Чтобы корочка сверху, а внутри чуть розовый цвет, но не до сока, не с кровью, а так, посуше. Нет, без гарнира. Просто большую луковицу порубить на отдельном блюдце. Без масла, без всего — просто луковицу. А запивать все это — пивом.
Вот и пиво тут было просто великолепное.
Да и вообще вся еда, кулинарные рецепты которой были собраны со всего известного мира, исполнялась местными машинами просто отлично.
Маркс уже знал, что руками тут практически ничего не делалось. Все делали машины. Наверное, можно было назвать их роботами. Но традиционно в литературе роботы — это такие получеловеческие фигуры с манипуляторами. Тут же машины, которые ты можешь не увидеть за всю свою жизнь, убирались в твоей квартире, стирали и гладили, изготавливали одежду, обувь, еду, разогревали и подавали на стол, наливали ему ванну и мыли ее после использования… Машины были большие, на заводах и фабриках, и маленькие, почти невидимые. Машины были везде.
…
Потом он долго гулял по тротуарам, покрытым упругой зеленой травой с красивой девушкой по имени Веда. Разговаривать было легко — она была образована не меньше его. Темы были самые разные, но всегда рано или поздно разговор скатывался на историю. Как же такое получилось? Это же почти мечта человечества. Просто какой-то земной рай.
— Рай? — удивлялась Веда. — У вас, что же, все еще есть верующие в рай и ад?
Ну, не то, чтобы верующие, объяснял Маркс, но просто из истории понятия такие в языке остались…
— Так зачем же нужны такие понятия, которые не отражают существующей реальности? Они же просто замусоривают язык, отвлекают человека от рационального и правильного мышления!
Тут она была в чем-то права, как признавал, подумав с минуту, Маркс. Но все дело в том, что их мир моложе. Он начинался с какого-то уже достаточно высокого уровня развития, с космических полетов. А на старой Земле истории тысячи и тысячи лет, и из нее, из истории, в язык попало очень много понятий и слов, не отражающих реальности. Но это все же история! По языку можно изучать историю человечества.
— Как можно по языку учить историю? — удивлялась Веда. — Вот у нас язык — для общения, а не для истории. Он такой, каким был, когда сюда прилетели наши предки. И даже слов в нем стало меньше. Каждый год лишние слова выкидывают из словарей.
— А кто выкидывает?
— Как — кто? Машины! — искренне удивилась вопросу Веда.
Ну, да. Тут, на этой планете Земля всем производством занимались машины. Полностью всем производством: и выплавкой металла из руды, и штамповкой из полученного металла деталей, и сборкой других машин, для переработки и для услуг. И производство пищи было так же автоматизировано. Машины контролировали температуру и качество сырья, машины создавали в автоклавах белковую и углеводную структуру, из которых другие машины буквально «шили» любую еду высокого качества. И добычей полезных ископаемых занимались машины. И охраной окружающей среды — тоже они. И чисткой-уборкой — они. И планированием доходов и бюджетированием затрат — машины. Ремонтом машин занимались тоже машины. Сверхмощные сервера были объединены в одну огромную нейронную сеть, опутывающую всю Землю. Вся Земля стала копией мозга — огромного мозга, в подкорке которого мечутся сигналы, передающиеся в конечности — к машинам-производителям.
Вот поэтому тут всем людям можно было все.
— У нас не лозунги, — строго сказала Веда. — У нас все по-настоящему. То есть, от каждого по возможностям, а каждому — по потребностям. Вот какие только потребности не возникнут — машины их тут же и удовлетворят. Любые потребности.
Ну, да. Ну, да. Маркс смущенно кивал, понимая. Любые, это уже понятно. Но как же насчет ограниченных ресурсов? Вон, говорил Маркс, на других планетах войны начинались из-за этого. Хотя, у вас тут государство — одно, и народ тоже один…
— Государства у нас нет вообще, — гордо поднимала нос Веда.
— Так это выходит коммунизм? — удивился Маркс.
— Посткоммунизм! Это еще более высокая стадия!
Ладно, с машинами ему все было понятно. Что тут делали люди?
Люди занимались составлением тех программ, по которым и работали машины. Людей, понимающих в этом и разбирающихся в программировании, было много. Целый миллион!