Ррорру замялся, потом снова протрубил короткую фразу:
— Психо-неврологическое.
Это длинное слово разом заставило Мика напрячься, а меня расслабиться. Я как-то разом поняла, в чём здесь дело и почему наш гость скрывался. И чтобы мой доктор не решил, что мы здесь имеем дело с психом буйнопомешанным, поспешила встрять с объяснениями.
— Тактильная недостаточность. Тоска по прикосновениям.
— Да-а, — протрубил ффрон настолько отчётливо, что висящий на его груди прибор даже не счёл необходимым переводить это.
— То есть? — попросил уточнений Мика.
— То есть, прикосновения и вообще любые виды тактильных контактов играют в жизни ффронов ещё большую роль, чем в нашей. Намного большую. Так что при их недостатке у вполне взрослой особи может начаться депрессия и прочие психические расстройства. И такое иногда случается. Мало ли как жизнь сложится, что не окажется поблизости родных существ? А тут наши дети, которые любят играть с пушистыми зверушками — фактически готовый санаторий-профилакторий и реабилитационный центр. Одно мне непонятно: зачем это нужно было делать тайком?
— Традиции. Запрет, — попытался объяснить ффрон. Нет, точно программа корявая, не может же цивилизованное существо иметь настолько ограниченный словарный запас. Стоп, а о каких это таких традиционных запретах он говорит? Или о запрещённых традициях? Никогда ни о чём подобном не читала, даже не смотря на то, что в своё время усердно перерывала не только человеческие источники информации, но и солеранские.
— И правильно, — неожиданно согласился Мика.
— Что правильно? — окончательно запуталась я.
— Правильно им не разрешили открыть подобный «реабилитационный центр» на Земле. — Упс, так это оказывается наши традиции! — Никто не разрешит подвергать опасности несовершеннолетних.
— Какой опасности? — я посмотрела на ффрона, который при этих словах подобрал под себя все четыре лапы и практически свернулся в шар. Я не утерпела и погладила по пушистой спине. Очень хорошо понимаю наших мелких, действительно очень приятное ощущение.
— А ты подумай, кто при нормальном течении событий в подобной культуре может остаться совсем одиноким? — я пожала плечами: ни единой версии у меня не возникло. — Военные. Ффроны постоянно втянуты в два-три вооружённых конфликта, как внутри собственной расы, так и с другими. А если учесть, что утеря одного, а то и двух симбионтов не ведёт к гибели организма и впоследствии их можно дополнить, взяв от другого такого же калеки, — при этих словах меховой шар под моей ладонью ощутимо сжался. — Представляешь, какие там могут быть проблемы в психике? Это не очень заметно, когда ведутся боевые действия, но когда такого воина списывают на гражданку, отклонения становятся настолько заметны, что его сторонятся даже сородичи.
— Жуть какая-то, — меня передёрнуло. Отлично представляю себе реакцию нашего правительства на такую заявочку: «Нашими детьми собираются попользоваться инопланетные монстры-шизофреники! Ату их!» — Но с этим же всё было нормально?
— Не воин. Художник, — продудел ффрон, немного развернувшись.
— Гм. Неужели ваши проблемы были настолько серьёзны, что вам так долго пришлось находиться среди людей?
Восемь месяцев — это всё-таки многовато. Именно восемь месяцев назад был грандиозный скандал, когда служба сопровождения потеряла жителя Ррау. А он вон где, оказывается, был всё это время. Ффрон начал было что-то гудеть отрицательно-объяснительное, но в это время дверь (закрытая дверь! сама проверяла) чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась улыбающаяся во все клыки морда Сааша-Ши. Ррорру оборвал свою речь, подскочил на всех своих четырёх лапах, словно в них были вставлены пружины, и вцепился в голову дракона. Я не только что-то сделать, даже подумать не успела о том, что можно предпринять, а Мика уже выскочил в коридор следом за вывалившейся в него парочкой инопланетников. Заставил меня очнуться, а заодно придал направление движению тычок, которым меня наградила всеми забытая Кеми. Успели мы только к финалу, когда под точным ударом Мика ффрон разлетелся на четыре своих составляющих, длинный коготь, появившийся на конце каждой из четырёх массивных лап, соскользнул по драконьей чешуе, а один к тому же пропорол моему доктору руку от локтя до запястья. Картина маслом: дракон ревёт, симбионт-составляющие ффрона на появившихся коротких лапках разбегаются в стороны и возмущённо дудят, Мика зализывает обильно кровоточащую рану и пытается материться. Что именно он говорит, стало слышно, когда Сааша-Ши перестал бессловесно завывать: