— На нас и не нападали, — прервал его Мика. — Просто тихонько подправили воспоминания. И, кстати, почему ни как не прореагировали, когда увидели, сколько нас выходит из космокатера? А пропустить этот момент они не могли, всё-таки мы прибыли со значительным опозданием и предварительно успели потрепать нервы диспетчеру.
— Не сориентировались, это же всё-таки штатские, к тому же рядовые исполнители. Понадеялись что всё как-нибудь устаканится, тем более что на лишних пассажиров, в сознании которых не содержалось реперных точек, внушение не должно было подействовать.
— Угу, а вопросом как все мы выжили, они не задались.
— Не задались, — покладисто согласился капитан Гржевский. — И обеспокоились, только когда на Осеннем Балу засекли, как к вам подошёл присутствующий здесь Дэниэль Киховски. И если бы вы с девушкой следующую ночь, как и предыдущую, провели у неё дома, мы бы ещё вчера взяли часть заговорщиков с поличным. Но так получилось даже лучше, сомневаюсь, что на ваше задержание послали бы столь значительных персон. Об участии в этом деле Алекзандера Белкоффа мы могли и не узнать. И к счастью, молчаливостью он не отличается, а уж для того, чтобы склонить на свою сторону моих коллег, говорил особенно много и охотно.
— Да уж, — недовольно отозвался Куан. — Времени поговорить вы нам предоставили предостаточно.
— Как раз к тому часу как пришла пора сворачивать операцию, мы засекли на территории Центра группу «Тень Дракона» с несколько неожиданным дополнением, и было нелишне выяснить, на чьей же они стороне.
— А пока вы выясняли, — мрачно вставил Джентано Ортега, — нашего сына чуть не убили. Мне так и казалось, что у доктора вот-вот не выдержат нервы и он повернёт заветный «рубильник».
— Ну, что вы! — встрепенулся доктор Миланкович. — Даже будь у меня такая возможность, я бы ни за что этого не сделал!
— А вы не могли?
— Во-первых, я так и не успел перенастроить и включить прибор. Как я уже объяснял молодому человеку, проводить сеанс восстановления памяти сегодня я не собирался, но поскольку и вы и ваш сын были сильно возбуждены и довольно агрессивны, отказаться не посмел. В состоянии же сна, в которое я собирался его ввести, воздействие на разум сильно ограничено.
— А если бы вы всё-таки имели такую возможность, неужели под дулом пистолета, спасая собственную жизнь, не согласились бы покуситься на чужую?
Мне этот вопрос показался излишним. Зачем ставить перед человеком нравственную проблему, если и без её решения всё хорошо закончилось? Но доктора этот вопрос, похоже, ничуть не смутил:
— Видите ли, по роду своей деятельности, мне часто приходится иметь дело с феноменом человеческой личности и уж свою-то я изучил вдоль и поперёк. Имеет ли смысл платить за собственную жизнь чужой, если точно знаешь, что не пройдёт и пары дней, как следом за своей жертвой сам туда отправишься. Совесть жить не позволит.
— Но ведь там речь шла не о жизни как таковой, а всего лишь о разуме?
— Ну да. Тело продолжило бы жить, но убийством этот поступок быть не перестал бы.
— Может, прекратите обсуждать этот предмет, — несколько нервно встрял Мика, — речь всё-таки идёт о моём разуме.
— И за одно объясните, как в ваши расклады вписывается то, что происходило со мной, — а то у меня всё больше складывается впечатление, что, сосредоточившись на Мике и его родителях, меня выпустили из вида. И, судя по длинной паузе, возникшей в разговоре, не ошиблась.
— Видишь ли, мы сочли, что тебя оставили в достаточно защищённом месте, куда никто посторонний не явится. За домом и за тобой, конечно, наблюдали, и даже засекли момент, когда внутрь пробрались чужаки, но ничего не успели предпринять — спустя семь с половиной минут с наших экранов исчез сигнал от твоего импланта. Это могло означать только одно — смерть, при чём очень быструю. Вариант, что ты каким-то образом ушла из зоны действия нашей системы слежения, даже не рассматривался. Кстати, как тебе удалось выжить и откуда появился уважаемый Сааша-Ши?
Я тяжело вздохнула: сейчас заново придётся рассказывать и объяснять, а у меня нет ни малейшего желания отвечать на миллион дополнительных вопросов. Дэн и его команда заулыбались, поняв мои затруднения. Мика тоже недоумённо вскинул брови — и он не отказался бы узнать всё вышеперечисленное. Меня спас дракон — сам начал и закончил повествование о наших приключениях, мне пришлось только вставлять некоторые уточнения, касавшиеся меня лично. Но по хищным, оценивающим взглядам собравшихся здесь военных поняла, что так просто не отделаюсь.
Зайн нашёлся на следующий день. Здесь же, в Тергойском учебно-исследовательском центре, где нас всех задержали на неопределённое время. Дэна и компанию для разбора полётов, нас с Сааша-Ши для объяснения новой разновидности пространственного перемещения, а Мика — для восстановления памяти. Вот в лабораториях, где велись работы по изучению воздействия на память, личность и самосознание и обнаружился неудачливый коллега Дэна. Содержался в отдельной палате с липовыми файлами под видом психически неполноценного, и как вскоре выяснилось, и на самом деле являлся таковым. Нам его в живую даже не показали.
— Нельзя, никак нельзя, — на ходу объяснял доктор Миланкович, пряча виноватые глаза. — Строго противопоказано встречаться с кем-то из тех, над чьими образами в его воспоминаниях проводилась работа. Может случиться очередной коллапс.
— Ничего не понял, — притормозил Йёрик, глядя на захлопнувшуюся за доктором дверь. Я ожидала Мика с окончания очередного сеанса восстановления памяти и потому уловила окончание этого разговора.
— А вы не пробовали расспросить кого-нибудь не столь занятого? — спросили я, поднимаясь из кресла: из вновь приоткрывшейся двери сначала показалась Микина задница, плотно обтянутая брюками, а потом и он сам, на ходу очень витиевато прощающийся со своим задверным собеседником.
— Младший медперсонал отказывается говорить, ссылаясь на врачебную тайну и общую секретность, а из мэтров никого другого выловить не удалось, — ответил Дэн.
— Так спросили бы у меня, — предложил Мика, моментально сообразивший о чём речь. — Я как раз столкнулся с аналогичными проблемами, правда, не настолько масштабными.
— Спрашиваем, — коротко и веско произнёс обычно молчаливый Норд.
— Отвечаю, — в том же духе продолжил Мика, подхватывая меня под руку и начиная потихоньку продвигаться в сторону парка. — В его памяти, как и в моей, постарались заменить ваши образы, образами тех самых драконов, которые проводили инспекцию на станции. Но созданием ложных воспоминаний занимался недоучка, хоть по уверениям его наставников и талантливый, и если в моём случае всё прошло более-менее успешно, то бедняге Зайну очень не повезло. Разница между нами состояла в основном в том, что я подменяемых личностей, то есть вас, видел в течение непродолжительного отрезка времени, а он прожил и проработал вместе с вами всю свою жизнь.
— Подожди, — остановила его Юкои, больше остальных понимавшая механику процесса. — Там же должна быть жёсткая временная привязка на конкретные события.
— Я же говорю — недоучка. Привязка оказалась не настолько жёсткой и со временем просто «посыпалась». А когда это случилось, постепенно образы давних друзей стали подменяться образами драконов, тихо, медленно, исподволь и если Зайну временами начинало казаться, что он сходит с ума, то он никак этого не показал.
— Стоик, — то ли восхищённо, то ли осуждающе присвистнул Йёрик.
— Непредвиденное случилось, когда его начали осторожно готовить к предстоящим разбирательствам. Ведь как хорошо придумали стервецы: мы с Тай заявляем, что видели на Изнанке драконов, единственный захваченный нами человек утверждает что работал с ними же, а самих солеран попробуй что спроси.
— Да. А нас в это время отправляют в какую-то глушь со страшно секретным и абсолютно дурацким заданием. Чтобы не вмешались.
— Именно. Но в каких-то документах, выданных Зайну для предварительного ознакомления, ему попались ваши фото, или видео, или я не знаю что, и когда ваши образы и подсадные драконьи начали попеременно вытеснять друг друга, а то и смешиваться, окружающий мир «посыпался». Наступил так называемый коллапс.