Клэйборн Жук продолжил вырезать флейту, не обращая внимания на старое, изношенное оскорбление. Длинным бескровным лицом с выступающими скулами и острыми чертами боец напоминал северянина, но волосы у него были ярко-рыжими. «Жуком» — нормальным погонялом для Пустошей — прозвали его отца, но мать Клэйборна была северянкой. Долгая история с коротким и остро заточенным концом, в результате которой парень оказывался чужаком везде, куда бы он ни подался. Жук перенес немало страданий, и телесных, и душевных, но после войны решил, что ему, в общем-то, на всё наплевать.
— Не знаешь, что ли? — спросил он у Клетуса. — В варпе есть штуковины, которые только и ждут, чтобы забраться человеку в башку, а оттуда — в большой мир.
— Мы в Пустошах на это дерьмо про Адское Пламя не покупаемся, — презрительно ухмыльнулся огнеметчик. — Все эти страшилки нужны для того, чтобы держать дикарей в узде! Конечно, полукровка типа тебя…
— Ты говоришь, что не веришь в демонов, брат Модин? — Джойс внезапно оказался позади Клетуса, с встревоженным выражением на честном лице. — Или ты хочешь сказать, что не веришь в Святое Евангелие Бога-Императора?
— Не-не, погодь, я не это имел в виду… — залопотал Модин, не совсем понимая, что же он имел в виду. Здоровяк обернулся к товарищам в поисках поддержки, но даже Дикс смотрел куда-то в сторону. Только Бун, слишком тупой, чтобы ощутить повисшее напряжение, ухмыльнулся в ответ. Клетус чувствовал силу во взгляде новичка, казалось, что перед ним стоит взявший след охотник на ведьм, готовый зажечь костер. — Слушай, я просто говорил…
— Рядовой Модин хотел сказать, что разожрался до неприличия и свет Императора огибает его массивное тело! — гаркнул Уиллис Калхун, выступая из теней.
Сержант был невысоким, коренастым ветераном лет за пятьдесят, с головой, похожей на пулю — безволосой, растущей прямо из плеч и чуть ли не заостренной кверху. Большинство мужчин в полку возвышались над Калхуном, но в этом компактном теле имелось столько спрессованной ярости, что даже гориллы из «Пылевых змей» не связывались с ним.
Прошагав напрямую к огнеметчику, сержант уставился ему в лицо снизу-вверх.
— Наш рядовой Модин — кусок жареного гроксячьего дерьма, но он всё равно готов слизывать ржавчину со святого трона Императора. Не так ли, рядовой Модин?
— До последнего золотого пятнышка, сэр! — проорал Клетус, глядя в бесконечность.
— Чертовски верно! — кивнул Уиллис. — Ладно, праведные вы черви, отдохнули и хватит! Нам определили десантное судно, так что поднимайте свои жалкие задницы!
Пока девять подопечных сержанта хватали вещички, Калхун внимательно рассматривал бойцов. Натурально, они были неотесанными мерзавцами, смутьянами и тупыми здоровяками, угодившими на самое дно полка. Да, «Пылевые змеи» хватали наказания, словно герои — медали, но это были его мерзавцы, которые могли преотлично насовать любому врагу.
Проходя мимо командира, юный Джойс по-прежнему хмурился, и Уиллис покачал головой. Вот только ещё не хватало, чтобы паренек начал вести себя, как желторотый комиссар. Говорил же он Мод, что юноше не место в полку, но мать Оди спорила и ныла до тех пор, пока сержант не поклялся взять его под крыло. Уиллис Калхун не боялся ни одного мужчины, но, Кровь Императора, как же его извела эта баба! Если бы только парень не оказался таким чертовым святошей! Надо поговорить с молодым дураком, пока не дошло до смертоубийства, научить некоторым основным вещам.
В Империуме не было неверующих, но некоторые люди верили намного сильнее других.
— Вы сказали, что поговорите с ним. Уверили меня, что полковник образумится.
Произнося это, капитан Хардин Вендрэйк не сводил глаз с кавалеристов «Серебряной бури», отслеживая мельчайшие сбои в походке механических скакунов. Пока что всадники держали все под контролем, выверенной и элегантной поступью направляя шагоходы в трюмы ожидающих десантных судов. Даже Леонора неплохо справлялась, а ведь она, честно говоря, была худшим пилотом «Часового» из всех известных Вендрэйку. Капитан не стал бы держать девушку в отряде, если бы она не обладала другими, совершенно исключительными талантами…
Сдержав улыбку, Хардин снова обратился к другому офицеру.
— Вынужден признать, что я разочарован. Сэр, — вежливо закончил он.
— Не осуждайте мое решение, капитан, — раздраженно ответил Элиас Уайт. — После того, что случилось в Троице, Энсор Катлер заслуживает нашего доверия.
— Так ли это? — спросил Вендрэйк. — Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему мы сожгли тот старый городишко до основания.
— Потому что его надо было спалить! — прорычал Уайт.
Майор знал, что Хардин не любит вспоминать о Троице. Случившееся там здорово потрясло парня, но он был слишком горд, чтобы признать это. А может, произошедшее просто не вписывалось в его узкую, аккуратную картину мира. Заметив тревогу на лице Вендрэйка, Элиас заставил себя успокоиться и попробовал снова.
— Во имя Провидения, ты же был там, парень! Видел заразу собственными глазами!
— Честно говоря, я не уверен, что именно видел, — начиная нервничать, произнес капитан, — возможно, какое-то массовое помешательство… Когда полк приковылял туда, мы все страдали от голода и замерзли до полусмерти.
Хардин махнул рукой, закрывая тему.
— Кроме того, дело здесь не в Троице.
Уайт с отвращением покачал головой. Он ненавидел истинных патрициев вроде Хардина Вендрэйка, людей, взращенных на непоколебимой вере в собственное величие. С этой своей точеной челюстью и орлиным носом капитан выглядел, будто герой войны с плаката, солдат, на глазах которого погибли тысячи товарищей, а сам он отделался изящным шрамом. У Вендрэйка действительно имелась такая отметина, аккуратная тонкая полоска вдоль левой щеки, от которой дамочки постоянно с ума сходили. Впрочем, несмотря на щеголеватый облик и осознанное нежелание принимать некоторые вещи, парень не был дураком, поэтому Элиас не желал видеть его в числе врагов.
— Слушай, я готов доверить Энсору Катлеру свою душу, — настойчиво произнес Уайт, стараясь поверить собственным словам.
— А что насчет ведьмы? — Вендрэйк перешел прямо к делу и улыбнулся, заметив, что майор медлит с ответом. — Лично мне совершенно наплевать, с кем развлекается старик, но такое поведение вредит репутации 19-го, и я этого не потерплю.
— Поговорю с ним после высадки, даю вам слово, — сухо ответил майор и зашагал прочь.
— Просто думаю о полке! — крикнул ему вслед Вендрэйк и тут же вздрогнул, увидев, что «Часовой» Леоноры поскользнулся на десантной рампе. Девушка пыталась восстановить равновесие, а когтистая лапа машины скребла по металлу. Казалось, что она сейчас рухнет, но тут Ван Галь подпер «Часового» своим скакуном и осторожно подтолкнул вверх. Увидев, что всё в порядке, Хардин одобрительно кивнул. Отличный пилот и настоящий джентльмен, этот Боргард Ван Галь. Парень из правильного теста.
Впрочем, капитан не мог полностью винить Леонору в ошибке. Он держал своих всадников в форме, но у них была всего пара месяцев на освоение новых машин. К сожалению, выбора у них не оставалось — полковник предупредил, что конфедераты будут сражаться в болотистой местности, в которой «копыта»-ступни «Часовых» арканского образца станут помехой. Эти тяжелые, плоские платформы были созданы для бега по открытым равнинами и саваннам Провидения, но на Федре машины сразу же начнут увязать в грунте, а под обстрелом это окажется фатальным. «Часовые», эти охотники-убийцы, в погоне за добычей полагались на скорость и ловкость. Они могли устрашить пехотинца, но обладали далеко не самой прочной броней. Катлер даже намекал, что отряду Вендрэйка, возможно, не стоит участвовать в грядущей кампании, но капитан скорее отправился бы в ад, чем позволил этому случиться. Кавалеристы «Серебряной бури» — бастион благородства в рядах 19-го полка, и они получат свою долю славы!
Непреклонный в своей решимости, Вендрэйк захватил корабельную кузню и окопался там вместе с обоими полковыми техножрецами, взявшись за решение проблемы. За время путешествия они заменили «копыта» провиденческого образца на широкие, растопыренные когтистые лапы, которые более ровно распределяли вес машины по грунту и даже могли немного сжиматься. Исследуя вопрос, капитан и техники обнаружили, что этот вариант и был наиболее распространенным во множестве имперских миров. Хотя жрецы Механикус объявляли ересью серьезный отход от священных стандартных шаблонов, небольшие изменения дозволялись, хотя и не поощрялись.