Но величайшим подарком, оставленным улыбающимся богом своему народу, был не город, и не его технологии, и даже не спящие некроны.
Хотя звездный бог и сказал ящерам, что ожидает от них проявления силы во все времена, он все же понимал, что они неизбежно столкнутся с моментами слабости. И потому он оставил устройство вызова — тот же аналой, какой стоял в комнате, где находился Дрел. Он пообещал, что, когда наступит их черный день, одному из них надо будет лишь положить руку на устройство и слуги их звездного бога пробудятся в ответ на призыв.
Наступит их черный день.
Из написанного на стенах было понятно, что Неанд восприняли это обещание как окончательное доказательство доброты их новообретенного бога. Для них это был завет, духовная связь, на которой зиждилась вся их цивилизация. А потому, когда спустя столетия правления они оказались окружены врагами и ввязаны в заведомо проигранную битву с болотом, решение было принято моментально. Делегация жрецов направилась в палату вызова, дабы возложить руку на аналой и призвать слуг их бога. И в этом месте записи Неанд резко обрываются.
Их черный день.
Дрелу казалось, что здесь больше вопросов, чем ответов. Если Неанд вызвали слуг их бога, то, как так получилось, что их цивилизация полностью была уничтожена? И если эти слуги — эти некроны — позволили предкам Неанд проникнуть в болото тысячелетия назад, почему же тогда сегодня они угрожали Дрелу и волгарам? И тут встает вопрос о тех ящерах. Наверняка они бы предвидели приближение какой бы то ни было катастрофы, грозившей им, и обратились за помощью к слугам их бога? До сих пор ему было это не понятно, пока он не вспомнил свиток, виденный им в планетарных архивах, и строк написанных древним мудрецом Теродотом, гласящих о том, что Неанд были вырезаны "стражниками их веры". На этих стенах была похожая фраза на Старом Высоком Готике, но Дрел по невнимательности дал ей другой перевод. Те же слова, "стражники их веры" могут иметь другое значение.
Слуги их бога!
С внезапным озарением он, наконец, все понял. Неанд вызвали слуг их бога, точно также как это сделали ящеры эры тому назад. Но лишь для того, чтобы и те и другие поняли, что когда некроны пробудятся, они не помогут. Они исполнят приговор. Вызвав некронов, люди города продемонстрировали слабость. А показав слабость, они подвели звездного бога, который с самого начала говорил им, какое он божество.
Бог, ожидающий проявления силы во всем.
Посмотрев на улыбающееся лицо фигуры на мозаике перед ним, Дрел не смог не содрогнуться при мысли о боге, который, оставив подобный ужасный "дар" своим людям, знал, что в один день, не имеет значения насколько бы упорно они не боролись, они поддадутся искушению использовать устройство вызова и затем будут уничтожены. Как будто все это — возвышение и вымирание цивилизации Неанд и ящеров до них — было некое темной и зловещей игрой ради веселья их бога.
Уставившись на изображения бога на мозаике, Дрел понял, что ненавидит этот надменный, серповидный изгиб его губ. Все равно, что фигура смеялась над ним. И тут его резко ударила еще одна мысль, затмившая все размышления о Неанд, ящерах и их смеющемся боге. Глянув на твердые, сделанные из цельного куска стены широкой комнаты вокруг него, внезапное и исступленное осознание пришло к нему.
Он был в ловушке.
Время шло. Сначала оно шло с жалостливыми мольбами, потом с криками, и в конце с долгим прерывистым дыханием. Затем, когда остекленевшие глаза Арвуса Дрела уже не могли этого видеть, отворилась дверь.
На мгновение черный камень стены в конце палаты вызова, казалось, незаметно сдвинулся, прежде чем вся эта секция поднялась, открыв взору нечто похожее на вертикально висящий бассейн с водой раздражительно зеленого цвета. Рябь расходилась по его поверхности, зеленое пятно становилось все более ярким. Далее, воды бассейна словно соединились, когда внутри появились темные тени. Наконец скелетообразная металлическая фигура нарушила натяжение поверхности, и один за другим стражники выступили из монолита в палату.
Они стояли там долгое время, мертвые лица черепов медленно смотрели по сторонам, не торопливо сканируя пространство пылающими глазами. Там они увидели тело, лежащее возле двери на другом конце комнаты. Пальцы превратились в покрытые кровью обрубки от того, что их владелец отчаянно пытался процарапать себе путь сквозь твердый гранит. Уверившиеся в том, что нет никакой угрозы повреждения для тонких механизмов палаты вызова, стражники забрали тело и потащили его из храма. Некогда у этого тела было имя. Когда-то это был Арвус Дрел, бывший нотариус минорис планетарных архивов Его Превосходительства губернатора Арбенала. Но стражников это не волновало. Для них это было просто тело очередного нарушителя спокойствия одной из рас, уже провалившей испытание города. Незваный гость, убитый нуждой в еде и воде, что им уже не требовались. Всего-навсего тело, которое необходимо вытащить наружу и выбросить в грязные объятия болота к тысячам таким же, как он вторженцам, которые пришли в город до него. Затем, выполнив на данный момент свой долг, стражники возвратились в монолит, чтобы уснуть вновь.
Уснуть и ждать.
Возможно, когда-нибудь больше незваных гостей придет от неудачливых рас, и стражники пробудятся, чтобы заново их прогнать. Быть может, однажды здесь разовьется новая раса и прибудет сюда, дабы увидеть город и дары их бога, оставленные им. Их цивилизация какое-то время, наверняка, даже будет процветать. Пока неизбежно в один день они не придут в палату вызова, дабы возложить руку на аналой, и слуги их бога проснутся для их уничтожения. Вероятно, когда-нибудь даже сам их бог вернется. Но его слуги, некроны, безразличны по этому поводу. Независимо от того вернется он или нет, они продолжат служить ему. Сколько бы времени ни прошло, они никогда не дрогнут. Пока другие расы возвышаются и вымирают, планеты умирают, звезды угасают, они будут выдерживать испытание временем. В постоянном водовороте Вечности это было единственно безусловным и неизменным обстоятельством. Вечная непоколебимость. Бесконечная терпеливость. Преданность за гранью смерти.
Энди Хоар
Честолюбие не знает преград
— Сообщи показания приборов, Иоахим! — Бриэль Геррит пыталась перекричать яростный ветер. — Я ни черта не вижу!
— Авгур показывает два пятьдесят, мэм, — отозвался компаньон и советник Бриэль, голос которого едва пробивался через какофонию воющей бури. — Изображение вот-вот поя…
— Все! — крикнула Бриэль и остановилась, вытянув шею и глядя вверх. На фоне клубящихся, темных, пурпурных туч появился еще более темный силуэт. Она попыталась оценить его высоту, но чувства смешались, неспособные осмыслить его чуждую геометрию. Возносящееся к небу строение с плоскими гранями могло возвышаться в считанных метрах перед Бриэль, а могло и во многих километрах вдали.
— Два пятьдесят, — повторила Бриэль. Так ее советник оценивал расстояние до их цели. В то время как она смотрела на очертания сооружения, его подобные скалам грани, похоже, смещались, как будто малейшее изменение ракурса выявляло новые поверхности и углы. — Если ты так считаешь. Все готовы?
Бриэль повернулась, чтобы осмотреть свой небольшой отряд, члены которого появлялись из окутывающей все вокруг пелены бури. Она приподняла визор бронированного защитного костюма, и холодный воздух ворвался внутрь, обжигая открытые щеки.
Щурясь от ветра, она с удовлетворением осмотрела боевой порядок дюжины бойцов. Они следовали за ней с ее корабля, «Ясного Света», который ожидал на высокой орбите над мертвым миром, куда она прибыла в поиске богатства для своего клана вольных торговцев. Каждый был хорошо вооружен и одет в броню, а их лица скрывали тяжелые ребризеры. Их предводитель, молчаливый Сантос Квин, выступил вперед, заслоняя гораздо более низкорослый силуэт адепта Сета, старшего астропата Бриэль.
— Все готовы, миледи, — доложил Квин. Его татуированное лицо было еле видно через визор костюма. — Однако буря усиливается, — добавил он, бросив взгляд вверх, на бушующие небеса.