Выглянула из ванной, тишина. Спальня пуста, на кухне тоже никто не прячется.
Ушел.
И грудная клетка свернулась, затрещав. Все вышло, как и думала, чего так больно-то?
Села на свой диван и провела ладошкой по смятой постели. Она еще хранила тепло, видимо ушел совсем недавно. Упала лицом в подушку, и вдохнула. Ткань пахла эвкалиптом и чем-то по-мужски терпким. Он приятно пах, приятно говорил и смотрел. И вообще был приятным, в его обществе не вставал неловкий комок в горле, когда не знаешь что сказать и от этого смущаешься.
Хотя…
Не так уж много мы и говорили. Больше молчали, позволяя друг другу молча рассматривать чужое лицо, и думать о своем. И это было приятно.
Я страдала от одиночества и упивалась в нем. Оно и убивало меня и позволяло закрываться, прятаться в своем мирке, чувствуя себя под защитой закрытых дверей запертой квартиры.
Ба умерла год назад, перед этим сильно заболев. Она почти все время проводила в больницах, и ей назначали то одни лекарства, то другие, гоняя с процедуры на процедуру. Но она была старенькой. У нее все чаще и сильнее болело сердце, а в последние месяцы она все больше молчала, часами заглядывая в окна, и я слышала, как она зовет Наташу.
Она избегала меня, иногда ругалась, будто специально пытаясь нарастить во мне обиду. Но как бы она не пыталась, и с тоской не смотрела на меня выцветшими глазами, в день, когда ее не стало, все обиды померкли, рассыпались и пеплом разлетелись по воздуху.
Я не просто не могла обижаться, вспоминая, как тихонько и горестно она шептала себе под нос, о том, как ей больно оставлять меня одну. Я хоронила ее в первый снег, одна. На кладбище были только я и стоящие в сторонке ребята с лопатами, которых я наняла. Они не торопили, понимая, что больше никто не придет и ждать не стоит.
Падал снег, укрывая волосы, будто это последнее что она хотела мне сказать. «Снег растает, доченька. Придет весна» - так она всегда говорила в моменты трудностей, искренне в это веря.
Ключ провернулся во входной двери, вытаскивая меня из воспоминаний.
Глава 11
Казалось, целую вечность слушал тишину, когда она заперлась в ванной.
Даже знать не хотел, о чем она думает, потому что был уверен – накрутила. Сейчас напридумывает себе всего и будет потом в подушку плакать. Или же наоборот, рванет в загул.
То, что она, так или иначе, попытается забыть, говорили ее глаза, в которых плескалось что-то темное, одинокое и безумно несчастное.
Поднялся, оделся и, прихватив ключи от входной двери, вышел из подъезда.
Первое января. Город как будто вымер и только дворник лениво копал лопатой выпавший снег.
Дошел до машины, чтобы достать телефон и быстренько ответив на все рабочие сообщения, отключив от греха подальше, перед этим написав сестре, чтобы не теряла и не переживала. В ответ получил только ехидный вопрос «Ты наконец-то с девушкой? Или умчал на дежурство?».
Закатил глаза. Хотел написать, что сам еще не понял, но в итоге отправил только «Все потом расскажу» и убрал мобильник в бардачок.
У меня отпуск. Который я уже с готовностью решил посветить Ксюше и нашим с ней взаимоотношениям. А то, что им быть, сомнений не вызывало.
Она мне понравилась. Честно, где-то на уровне подсознания, девочка меня зацепила, и сейчас последнее, что я хотел бы, так это уйти, как она мне сказала. Не знаю, что за мужчины ее окружали, но очевидно трусы и бездари.
Кулаки сами собой сжались на руле.
Картинки, как Ксюша, возможно, улыбалась кому-то другому или, например, целовалась, выводили из себя. Раздражали, нахальными мошками врезаясь в мозги.
Хрена. Я все воспоминания о других из ее головы сотру.
Быстро доехал до аптеки и уже когда пожилая женщина с вопросом, чем она может мне помочь, выглянула из своего окошечка, я неожиданно завис. Купить ей нужную таблетку или нет?
И вроде если сейчас это сделаю, то приму решение за двоих, не спросив ее. Хотя, что я несу?! Какой сейчас ребенок?! Она же сама еще совсем девочка…
Одиннадцать лет разницы. Я взрослый хер, а она еще совсем ребенок. Но не совсем конечно, но все же.
- Так чем я могу вам помочь?
- А-а-аскорбинку, пожалуйста.
- Аскорбинку? – Кивнул, заглядывая в сомневающиеся глаза над тонкими стеклами в оправе. – Может что-то еще?
Пару секунд поразмыслив, все же выдавил:
- И пачку презервативов. Две.
Будем учиться. Вместе. Я терпению, а Ксюша доверию.
Пробежался по магазинам, накупил продуктов, херни всякой, даже елочку искусственную купил, заметив, что в ее доме нет никаких украшений и никаких намеков на праздник. Словно вообще не брала его в расчет.