Хоронили ее в закрытом гробу.
Темные борозды на шее от грубой веревки могли напугать кого угодно, тем более маленькую девочку, которая до последнего не верила, что осталась одна.
Я тогда смотрел только на нее. Хотел уберечь, укрыть и спрятать маленькое сердечко, которое разрывалось на части, разлетаясь на осколки. Семнадцатилетний пацан, которым я тогда был, принял важное решение в своей жизни - стать врачом. И слово свое сдержал, но с Ксюшей, благодаря которой было принято это решение, встретился только сейчас. В канун Нового Года.
Судьба.
А потом ей стало плохо.
Я видел, как посерела светлая кожа и веснушки, рассыпанные по щекам, практически посинели. Астма. Понял сразу. Мозги заточенные под постановку диагноза сработали с точностью часов, и не думая о том что делаю, собрал ее и принесенные шмотки, загружая в машину.
Даже не подумал вызвать скорую. Сегодня праздник, бригад не много, и без вариантов большая часть занята на выездах к неудачливым весельчакам, перебравшим с алкоголем. Времени немного, нужно быстро и эффективно снять спазм.
Всю дорогу боялся, что она отключится. Толкал ее в бок, дергал за руку, сжимая прохладные пальцы, только чтобы удержать в сознании, и она пыталась. Стойко держала глаза открытыми, хотя я уверен, уже практически не понимала что происходит.
Напуганная визитом фармацевт была быстра и резва как лань, не смотря на употребленный в подсобке шампунь, а может быть именно поэтому и была.
Стоило девочке задышать у меня отлегло. Будто ребра разжались, все это время стянутые в тугой обруч. Та, из-за кого я начал лечить людей едва не покинула мир в моем присутствии!
Охренено. Лучше и не скажешь.
Напросился на кофе, сам не знаю зачем. Почему то был уверен, что сейчас не должен был ее отпускать, да и не хотелось если честно. Там, в ресторане, отлично справят и без меня. Да и беспокойство еще не прошло, и я ненамеренно все время рассматривал ее, ни смотря на порозовевшие щеки и практически ровное дыхание.
Она ощущала. Замечала направленный на нее взгляд, который я даже перестал скрывать, и думала о чем-то своем. Наверное, о чем-то сказочном, ведь такие девочки о другом и думать не могут. Наблюдал, как в ее глазах отражаются вспышки салюта, и волновался. Как мальчишка, которому не все равно какие мысли шевелятся в ее голове.
Свечки, оливье, и странный пирог с картошкой и мясом, который аппетитными ароматами заполнил ее маленькую квартирку прямо из духовки. Наверное, это лучший новый год, который у меня был. Сумбурный, суматошный, но со стойким ощущением что так и должно было быть.
Поднялась, и я подорвался следом. Хрен знает почему, но тело само среагировало на ее движение, и Ксюша подняла на меня удивлённые глаза, которые серебрились в тусклом освещении комнаты.
- Я хотела пирог проверить. Он, наверное, готов.
- Да.
Что «да», дебил?!
Судя по тому, как склонила голову к плечу, подумала так же, но вслух сказала только:
- Я только посмотрю и вернусь. – Кивнул, стараясь скрыть неспокойное дыхание.
- Может нафиг пирог?
- Надо хоть духовку выключить. Сгорит.
- Только быстро.
Будто все уже решено! И она не подтверждает, но и не опровергает, резко развернувшись на носочках, и рванув на кухню. Услышал, как щелкнул тумблер на старенькой «Лысьве» и девушка легкой походкой прошуршала по коридору, возвращаясь.
Подошла, замедляя ход, и встала напротив, ожидая от меня чего-то.
- Выключила?
- Угу.
- Больше ничего не отвлекает? – Покачала головой:
- Только…
- Только что?
- С тебя завтрак.
- Однозначно.
Глава 4
Она все еще была в рабочем сарафанчике, который едва ли доставал до середины бедра, и широкие лямочки как влитые сидели на плечах.
Протянул руку, касаясь замка на молнии и сжав его, потянул вниз, открывая для себя ее тело. Простая рубашка на, блять, самых мелких пуговицах которое могло придумать человечество! Прикрыл глаза на секунду, подавляя раздраженный рык.
Желание оставить девушку без одежды неожиданно стало ключевым на данный момент. Оно руководило головой, мыслями и руками в том числе.
Избавился от сарафана, который рухнул на пол и торопливо, будто опасаясь, что она сейчас передумает, опустил руки на талию, поймав пояс темных плотных колгот. Она смутилась. Опустила глаза и ресницы пушистые как беличьи ушки, дрогнули.