Настала моя очередь. Я едва могла открыть глаза. Боль, которую испытывали девочки, роилась вокруг меня, как осы и кусачие мухи. Вонзалась как шипы кактусов.
– Иди, Оньесонву, – сказала Ада.
Я была зверем в ловушке. Ловушкой были не эти женщины, не дом и не традиция. А сама жизнь. Словно я тысячи лет прожила вольным духом, а потом в одночасье меня что-то схватило – что-то жестокое, злобное и мстительное – и запихнуло в тело, в котором я с тех пор нахожусь. Отдана на его милость, подчинена его законам. Затем я подумала о матери. Она ради меня сохранила рассудок. Ради меня выжила. Я сделаю это ради нее.
Я легла на ткань, стараясь не замечать, как три девочки разглядывают мое тело, тело эву. Треснуть бы их всех. Я не заслужила, чтобы меня так изучали в самый жуткий момент. Целительница и архитектор взяли меня за ноги. Портниха и тетка держали за руки. Ада взяла скальпель.
– Спокойно, – сказала мне на ухо Нана Мудрая.
Я почувствовала, как Ада раздвинула губы моей йейе.
– Задержи дыхание, – сказала она. – Не кричи.
Я не успела вдохнуть как следует – она сделала разрез. Боль была как взрыв. Я чувствовала ее каждой частью своего тела и едва не потеряла сознание. Затем закричала. Я не знала, что умею издавать такой звук. Я едва чувствовала, что женщины меня держат. Удивилась, что они не бросили меня и не разбежались. Все еще крича, я поняла, что все куда-то делось. Вокруг меня все стало голубым, желтым, а по большей части зеленым.
Я задохнулась бы от ужаса, если бы у меня был рот. Я кричала бы, билась, царапалась, плевалась. Я не знала, что думать, видимо, я умерла… опять. Со мной больше ничего не происходило, и я успокоилась. Оглядела себя. Я стала голубой дымкой, похожей на туман после долгого сильного ливня. Теперь я могла разглядеть других. Кто-то был красным, кто-то зеленым, кто-то золотым. Предметы обрели четкость, и я смогла разглядеть и комнату. Девочек и женщин. У каждой была своя цветная дымка. На свое лежащее тело мне смотреть не хотелось.
И тут я увидела нечто. Красное, овальное, с белым овалом в центре, как гигантский глаз джинна. Оно сипело и шипело, белая часть расширялась, подбираясь ближе. И оно внушало смертельный ужас. «Скорей бежать! – подумала я. – Скорее! Оно меня видит!» Но я не знала, как бежать. Чем? У меня не было тела. Красное было горьким ядом. Белое жгло как самое злое солнце. Я снова начала кричать и плакать. А затем открыла глаза и увидела чашку с водой. Все заулыбались.
– Слава Ани, – сказала Ада.
Я ощутила боль и вскочила, готовая бежать. Надо было убегать. От того глаза. Я тогда была так сбита с толку, что решила, будто боль исходит от того, что я видела.
– Не шевелись, – сказала целительница.
Она прижимала мне между ног лед в марле, и я не знала, от чего мне больнее – от раны или от холода. Я обшаривала комнату глазами. Когда взгляд падал на что-нибудь красное или белое, сердце замирало, а руки сжимались в кулаки.
Через пару минут я стала расслабляться. Сказала себе, что это боль вызвала кошмар. Позволила рту открыться. Воздух высушил мне нижнюю губу. Теперь я ана м-боби. Я больше не позорю родителей – по крайней мере не тем, что в одиннадцать лет остаюсь необрезанной. Но облегчение длилось не больше минуты. Это был вовсе не кошмар. Я знала это. И сейчас случилось что-то ужасно плохое, хотя я и не знала что.
– Когда она тебя порезала, ты просто уснула, – сказала Луйю, лежа на спине.
Она смотрела на меня с большим уважением. Я нахмурилась.
– Да, и стала вся прозрачная! – добавила Дити.
Она, казалось, совсем оправилась от собственного шока.
– Ч-что? – сказала я.
– Чшшш! – сердито прошипела Луйю.
– Но стала ведь! – зашептала Дити.
Мне хотелось царапать пол ногтями. Что все это значит? От меня пахло тревогой. Я поняла, что чувствую и другой запах. Тот, что впервые почувствовала во время истории с деревом.
– Ей надо поговорить с Аро, – сказала Ада Нане Мудрой.
Нана Мудрая что-то хмуро пробурчала, и Ада поспешно отвела глаза.
– Кто это? – спросила я.
Никто не ответил. Никто из женщин не смотрел на меня.
– Кто такой Ара? – спросила я, обращаясь к Дити, Луйю и Бинте.
Все три пожали плечами.
– Без понятия, – сказала Луйю.
Когда никто так и не объяснил, кто такой Ара, я выбросила его из головы. Мне было о чем волноваться. Например, о том месте, полном света и цвета. Об овальном глазе. О кровоточащей ране у меня между ног. И о том, как рассказать родителям, что я сделала.