Более того — и это уже чисто объективный фактор, который, как кажется, не осознает ни один из наших текстов, — происходит интересное разделение, как во времени, так и в пространстве, между конструктивными и архитектурными элементами Храма, с одной стороны, и декоративными и орнаментальными — с другой. Дело в том, что, как неоднократно подчеркивали различные ученые-библеисты и историки архитектуры, сами колонны не несли никакой реальной функции в конструкции паперти, являясь исключительно «архитектурным излишеством»[546]. Но если это так, обязательно ли подлинная и первоначальная функция этих двух колонн (т. е. их функция в той культуре, откуда пришел Хирам) была чисто декоративной и орнаментальной[547]?
Теперь мы подходим к третьему предположению, а именно что две колонны, отлитые из меди Хирамом, были не только внешним орнаментальным добавлением к каменному Храму, но также были сами по себе элементами некой религии, абсолютно чуждой религии этого Храма. В Тире Финикийском колонны символически репрезентировали главного бога города Тира (или Господа, Melek)[548], в данном случае — Мелькарта. В то же время есть некоторые указания на то, что колонны могли быть фаллическим символом Мелькарта как божественного мужского принципа, противоположного божественной женственности, представленной богиней Астартой. Что же касается того, почему их две, некоторые ученые предполагали, что в наиболее древнем семитском культе Астарты она была проявлением одновременно и мужского и женского принципов[549]. Такая странная прививка некоторых элементов совершенно иной, чуждой и политеистической религии к Дому Господа подчеркивается тем фактом, что именно Хирам, а не Соломон или Первосвященник назвал колонны[550]. Однако самое интересное в этой ситуации религиозного синкретизма, в которой оказывается замешан Храм, — то, что в масонской традиции эти две колонны вычленяются из библейского контекста и включаются в контекст Хирамовской легенды и Ритуала как относящиеся к религии, предшествовавшей Соломонову Храму. Более того, это делается в совершенно неосознанной и объективной манере, что определенно напоминает то, как сам Соломон включил эти две колонны в храмовый комплекс. Для того чтобы проникнуть в Святая Святых Храма, было необходимо пройти сквозь притвор с двумя колоннами, что естественно вызывает в сознании символику прохождения сквозь портал старой религии для получения доступа к новой. И действительно, если принять во внимание тот факт, что финикийский культ Мелькарта и семитский культ Астарты (Иштар) засвидетельствованы в египетских источниках уже в 16-м в. до н. э., можно предположить, что не только творцы (и протагонисты) масонской легенды осознавали эти культы как древние, а свою относительно недавнюю религию — как новую.
Однако необходимо подчеркнуть, что сами слова «старый» и «новый» используются в данном случае мифологически, а не исторически, несмотря на то что их использование вполне обосновано и хронологически. Ведь мы здесь имеем дело с религией как элементом мифологии, а не наоборот. В этом смысле металл Хирамовых колонн репрезентировал более старую религию, а камень Соломонова Храма (в ходе строительства которого использование металла было табуировано) — более новую, несмотря на то что работа по металлу представляла собой «более новое» технологическое достижение, чем имевшая многовековую традицию работа по камню[551]. В данном случае мы просто имеем дело с двумя мифологиями. В одной, лежащей в основе исторически более молодого монотеизма Яхве, было представлено более древнее табу на использование металлов при построении культовых сооружений. В другой же, лежащей в основе исторически более древних культов Астарты и, вероятно, также Мелькарта, более новые металлы находились в священном употреблении[552]. То, что в одном контексте (в нашем случае, финикийском) фигурирует как культ или религия со своей собственной мифологией, в другом, еврейском, может объективно (т. е. с точки зрения внешнего наблюдателя) выступать как мифология, включающая в себя культ. Но о каком культе и какой мифологии идет речь?
546
Остается вопрос о работе по металлу, в особенности если учесть, что вся работа по камню производилась евреями и финикийцами — если не в основном последними — вместе, и только работа по металлу одними финикийцами. «Люди Соломона и Хирама, царя Тирского, вместе работали над
547
Оуэн Уайтхаус замечает [А Dictionary of the Bible / Ed. Hastings J. Vol. VIIL Edinbourgh, 1927 (1900). P. 879–884], что каменные колонны использовались в более развитых семитских культах как символы божеств, отделенные от собственно алтаря. Финикийские сдвоенные колонны из металла являются, по его мнению, характерной особенностью культа Мелькарта. Что касается конструктивной и архитектурной функции колонн Боаз и Иахин, Т. У. Дэйвис [A Dictionary of the Bible / Ed. Hastings J. Vol. VI. Edinburgh, 1924 (1898). P. 308–309] склоняется к мнению, что «колонны стояли на паперти, будучи ни с чем не соединены вверху, и единственная их функция состояла в украшении».
548
Мелькарт появился в финикийской религии сначала только в Тире, а затем стал одним из главных божеств финикийской диаспоры, но ему никогда не был назначен какой-либо конкретный финикийский (тем более хананейский) город на восточном берегу Средиземного моря. То, что называлось Геркулесовыми Столбами, первоначально было названо Столбами Мелькарта (см.:
549
См. статью Л. Б. Пэйтона в: Encyclopaedia of Religion and Ethics / Ed. Hastings J. V. II. Edinburgh, 1909. P. 115.
550
Это очень интересный случай, в котором мифология, хананей-ская или даже семитская вообще, оказывается отделенной от религии. Ведь называние вещей в масонском Ритуале — это сверхъестественный акт, совершаемый смертным человеком по приказу Бога, так же как Адам называл вещи при творении (Бытие 2, 19–20). Более того, колонны называл чужестранец, бог которого, Мелькарт, был по-своему тоже смертным (это будет обсуждаться ниже) и чье именование было таким же спонтанным, как у того строителя из масонской легенды, благодаря оговорке которого произнесено Слово Мастера Масона. Еще интереснее то, что, как меня проинформировал мой коллега по Школе Востоковедения Лондонского университета д-р Тюдор Парфитт, слово
551
Подобно тому как в древних сооружениях камень мог имитировать дерево, так металл мог имитировать камень. Херм (р. 125) пишет: «Две колонны храма Мелькарта в Тире, воспроизведенные как Боаз и Иахин в Соломоновом Храме… могли происходить от священных камней, которые когда-то лежали под деревом, посвященным Ваалу Мелькарту».
552
Это мифологическое представление об отделении «старого» от «нового» так формулируется Г. Хермом (Ibid. Р. 90–91) с точки зрения исторической науки: «Археологические исследования… указывают на то, что финикийцы, которые уже в бронзовом веке строили большие каменные дома, затем в железном веке [т. е. после прибытия “народов моря”] разработали модель общественного здания… Деталь Храма… особенно типичная для финикийской архитектуры — колонны Боаз и Иахин, которые устремлялись ввысь во дворе по левую и правую руку от входа, — не имели… никакой связи с какой-либо частью еврейского богослужения, но зато, согласно Геродоту, представляли собой элемент хананейских храмов… в храме Мелькарта в Тире было две колонны подобного рода…». А немного далее он добавляет, что «план Соломонова Храма был финикийским…» (р. 102).