Когда посвящаемый масон говорит во время ритуала посвящения: «Я мастер Хирам», — он устанавливает связь с Хирамом, центральной фигурой масонской легенды, как с существом иного рода, каковым он сам станет в результате ритуала, осуществляемого в этот момент. Подобным образом, когда христианин говорит: «Я верю в Бога», — он указывает на свою связь с Иисусом Христом через ритуал евхаристии (или другие христианские ритуалы). И когда масон утверждает, что он верит в существование Высшего Существа, его вера в Высшее Существо принимает конкретный религиозный смысл только через последующий Ритуал Мастера Масона, посредством которого он «становится Хирамом». В обоих случаях верующий, как обычное человеческое существо, через ритуалы и символы своей религии устанавливает связь с существом, принадлежащим к иному классу или роду, чем его собственный, и это — и только это! — делает обычного человека верующим, а его обычные слова и мысли — религиозной верой.
После того как мы ввели противопоставление «естественного» и «сверхъестественного» как частный случай и конкретизацию более общего представления о «другом», необходимо пояснить, что эти понятия основаны на практическом использовании соответствующих терминов в повседневном языке. Цель моего определения религии — показать, как понятия и естественного и сверхъестественного можно эмпирически применить к описанию происходящего внутри религии. Некоторые другие, связанные с оппозицией «естественное/сверхъестественное», также являются частью нашего обыденного языка описания религиозных феноменов — в смысле внутреннего разделения, проводимого самой религией; например, оппозиция священного и профанного, чистого и нечистого и т. д.
Оппозиция «естественного» и «сверхъестественного» внутри религии приводит нас к представлению о естественности в применении к какой-либо религии в целом, рассматриваемой извне. Понятие естественности религии вообще возникло как модификация идеи «человечности»: религия — то, чем обладают все человеческие существа как частью своей природы. Эта идея была дополнена развитием религиозного осознания природного (не-человеческого) мира как творения и его Творца, а также человеческим размышлением и философствованием над ними, что послужило основой возникновения несколько иного аспекта религии и мышления о ней как о естественном феномене.
Понятие «естественности» в связи с религией, играющее столь важную роль в критике масонства, так же как и в его самосознании, было кристаллизовано в протестантской мысли 17-18-го веков, которая нуждалась в том, чтобы обеспечить рациональное научное описание характера и функции (и даже происхождения) религии вообще — и протестантизма в частности. Позднее это понятие было воспринято и разработано эволюционной, социологической и психологической школами — в академическом изучении религии, которое приобрело важное значение к концу 19-го — началу 20-го века. Концепции и подходы, разработанные этими школами, по большей части задают тон в современном исследовании религии. Возьмем для примера двух крупнейших теоретиков в области социологии религии (и, в частности, протестантизма) Макса Вебера и Эмиля Дюркгейма. Первый писал в 1915 г.: «Единственный способ провести различие между “религиозными” и “профанными” состояниями — указать на экстраординарный характер религиозных состояний»[28]. «Экстраординарность», к которой исторически и логически сводится религия, противопоставлена Вебером процессу научной рационализации: «иррациональные элементы рационализации реальности стали теми loci, к которым был принужден отступить неугасимый поиск интеллектуализма в своем желании обладать сверхъестественными ценностями»[29].