А ведь занятия во втором классе кончились целый урок назад. Сколько же это времени они болтаются под дверью?
Костя слегка вздрогнул. Ребята, наверно, слышали да и видели в щёлку, как он получил замечание и ему было велено подать дневник… Секунда колебания — и Костя вытащил дневник из портфеля и двинулся по проходу к учительскому столу.
Историчка уже взяла в руки журнал, собираясь уходить.
— Вера Евгеньевна, — громко сказал Костя, — вы хотели записать мне в дневник замечание! — Помолчал и добавил: — Извините, я и, правда, плохо слушал. Но я выучу.
Историчка глядела на него с удивлением:
— А я ведь забыла про твой дневник… Оказывается, ты честный человек. Так вот. За честность я не буду записывать тебе замечание. Но на следующем уроке спрошу непременно. — С журналом под мышкой она уплыла из класса.
— Чего ты выставляешься? — накинулись на Костю мальчишки. — Так уж тебе замечание в дневнике понадобилось?
Света с ног до головы мерила Костю взглядом: что-то она заподозрила — никогда прежде Дёмин «паинькой» не был.
За дверями класса его октябряток уже не было. Ясное дело — убежали, когда выходила учительница. Они стояли в сторонке у окна и при виде Кости бросились к нему.
Таня всплеснула руками. На остроносенькой физиономии изумление и уважение.
— Са-ам дневник подал! Всем расскажу, какой ты честный!
Он не ошибся: они подглядывали.
— Чего вы тут околачиваетесь? — сердито спросил Костя.
Хотел назвать их «приставучими», но наткнулся на внимательный и какой-то не простой взгляд Славы Куркова, и язык не повернулся обругать ребят.
— Мухина сегодня на «скорой» увезли! — выпалила Таня. — Вот! У него прямо на уроке так живот заболел, так заболел, что он заревел как… бегемот!
— Ира говорит: у него, наверно, аппендицит, — сказал Слава.
— Ира, конечно, в медицине авторитет, — усмехнулся Костя. — Бедняга Серёжа. Ну, а меня-то вы зачем дожидались?
— Чтобы ты сразу знал! А как же? Ира велела: «Скажите про Мухина Косте». Ей куда-то с мамой надо было идти, поэтому с нами не дожидалась.
Иру слушались, даже Толька Акимов нередко ей подчинялся.
«А ведь они сдружились! — обрадованно подумал Костя. — Прежде, может, так за Мухина не переживали бы…»
— Сейчас нам в больницу бежать? — сказал он вслух. — Нет, нельзя сразу приставать к врачам. Слава, ты близко от Серёжки живёшь, узнай у родных и завтра мне скажешь. А потом, если можно будет, мы его в больнице навестим, передачу отнесём.
Они неторопливо шли по улице.
— В этом доме Алла живёт, — показала Таня. — Урок по музыке делает. Слышите?
Через двойные рамы ничего Костя не слышал. Или у Тани был слух тоньше, или выдумывала.
«Всё равно придётся, — пронеслась мысль. — Так почему не сейчас?»
— Вот что, ребята, я сейчас зайду к Алле, посмотрю, какая она тимуровка. Только вы за мной не бегите. И не ждите! Отправляйтесь домой.
— А когда ко мне придёшь? — ревниво спросила Таня.
Бабушка разбушевалась
Бабушка Аллы Печкиной, полная, грузная, в переднике и с засученными рукавами, — видно, возилась по хозяйству, — встретила Костю приветливо:
— Проходи! Будь гостем!
— Спасибо. Я на минутку. Мне с Аллой поговорить…
— Проходи! Проходи! Аллочка скоро кончит.
Из комнаты доносились звуки пианино. Таня была права: Алла занималась музыкой.
Костя повесил пальто на вешалку, сбросил с ног сапоги, в одних носках вошёл в комнату. Ножки стульев отражались в натёртом до блеска паркете, в серванте нарядно отсвечивал сервиз, сияла крышка пианино, нигде ни пылинки.
Алла сидела за пианино на круглом табурете. Она скосила глаза на Костю, зарозовелась, склонила голову в лёгком кивке, но рук с клавиш не сняла, продолжала играть.
— А пошли покамест на кухню, — предложила бабушка. — Я там стряпаю, времечко-то бежит…
Костя прошёл за бабушкой по коридорчику. Кастрюли на кухонных полках до того начищены — смотрись в них, как в зеркало.
Бабушка обмахнула передником табуретку:
— Садись, милый.
Костя покорно сел.
— Ты, значит, будешь их вожатый? Аллочка мне рассказывала, как же! — Улыбаясь всем своим добродушным полным лицом, бабушка принялась проворно резать капусту на деревянной дощечке.
К игре на пианино присоединилось негромкое пение. Низкий голос Аллы был звучен и мягок. «А ведь здорово поёт!» — подумал Костя.
Бабушка тоже прислушалась и подмигнула Косте: