— Осторожно, мистер Крафт, вы льете кофе на галстук.
— Куда ты, подожди! — зашептал доктор Фиббедж, едва не срывая голос. — Ты же не ответила на мой вопрос!
— Мне пломбир с орехами. Будем есть и разговаривать.
Когда они уселись за столик и заказали ей двойную порцию орехового пломбира, Клодина спросила доктора Фиббеджа:
— Почему вы так удивились, когда я сказала, что тетя Лили знала про книгу?
— Мы думали, что для нее книга была такой же неожиданностью, как и для всех нас.
— А, она просто скромничает. Вы же сами сказали, она необыкновенная женщина. В общем-то, она все и придумала… Осторожно, мистер Крафт, вы льете кофе на галстук.
— У меня дрожат руки, это оттого, что я слишком много пишу, — объяснил писатель. — Мне послышалось, ты сказала, будто книгу написала твоя тетя, а не ты. Какая чепуха, правда?
— Если вы дадите мне слово, что не проговоритесь… Понимаете, я обещала тете хранить все в тайне. Но мне стыдно, все хвалят меня, покупают мороженое, фотографируют, а на самом деле самые интересные места в книге написала тетя Лили. Она ужасная фантазерка. Книгу сочинила она, я тут ни при чем, только она боялась, что над ней будут смеяться, потому и решила поставить мое имя.
Клодина повернулась к сидящему напротив детскому психиатру.
— Доктор Фиббедж, у вас такое лицо — можно подумать, вы сейчас увидели привидение. Я сказала что-нибудь не то?
Психиатр сделал над собой усилие и похлопал Клодину по руке:
— Совсем еще ребенок — и такое чувство справедливости! Я ничего подобного не встречал.
— Клодина — истинная, стопроцентная американка, Фиббедж, в этом все дело, — проникновенно сказал мистер Крафт. — Ты собирался наблюдать в микроскоп, как формируется новая Эмили Дикинсон[9], а вместо этого угощаешь ореховым пломбиром нормальную, здоровую семиклассницу. Прав я или нет, Клодина?
— На все сто, мистер Крафт, — подтвердила Клодина, облизав ложку. — А знаете что? Для писателя вы рассуждаете довольно толково. Я говорила моему другу Робину, что писатели бывают почти такие же толковые, как архитекторы, — он-то хочет стать архитектором. А я, пожалуй, все-таки буду писателем, только настоящим, а не самозванцем. До свидания, большое спасибо за мороженое. Я обещала Робину, что буду играть с ним, если корреспонденты и репортеры от меня отстанут. Ведь теперь они отстанут, правда?
На улице Клодина оглянулась — психиатр с писателем стояли у кассы и оцепенело глядели ей вслед. Она махнула им рукой на прощанье и, насвистывая «Марсельезу», побежала искать Робина.
МОЙ ДЯДЯ С КОНИ-АЙЛЕНДА[10]
Жизнь устроена так, что нашим родителям неизбежно приходится лишать нас иллюзий. От них мы узнаем, что Санта-Клаус не существует, что о лагере нечего и мечтать, что умирает бабушка, что сами они подчас бывают неразумны и злы. Иногда бескорыстие и доброта кого-то из взрослых возвращают нам на какой-то срок незамутненную детскую веру, которая иначе обращается в горечь. Если в детстве среди ваших родных был не отягощенный собственной семьей человек, который любил вас не за то, что из вас должно получиться, не за то, что вы для него когда-нибудь сделаете, а просто потому, что вы существуете на свете, вы должны быть благодарны судьбе. У меня был такой дядя.
Я жил с родителями в Да́нкерке, штат Нью-Йорк, на озере Эри, между Буффало и городом Эри, что находится уже в штате Пенсильвания. Наш дом стоял в одном из переулков, отходящих от Главной улицы. Отцу моему достался в наследство магазин скобяных товаров и сельскохозяйственных орудий; он проводил там все дни, мама тоже помогала ему, пока я был в школе, обслуживала покупателей и вела книги.
Мама у меня была молодец, я это теперь понимаю, она стойко переносила трудности, которых не могла себе представить, когда влюбилась в моего отца во время летних каникул на озере Шатокуа. Жила она тогда в Нью-Йорке и собиралась стать певицей. Помню, она часто пела по вечерам — у нее было чистое, приятное сопрано, — аккомпанируя себе на пианино, которое папа подарил ей, когда у них родился первый и, как потом оказалось, единственный ребенок, я, Чарли Мо́ррисон. Пытаясь немного отвлечься и забыться, мама приобщала меня к «миру возвышенного»: вечера поэзии по пятницам в ее женском клубе, уроки музыки с мисс Леттс, репродукции шедевров мировой живописи, поездки в Буффало на концерты и раз в год в Нью-Йорк, повидаться с братьями — дядей Элом, дядей Эдди и дядей Дэном.
10
Ко́ни-Айленд — остров в одном из районов Нью-Йорка — Бруклине, где находится большой парк с аттракционами.