— Думаешь, я сама не понимаю?
— Сейчас они пока ведут пристрелку. Я слушал передачи по программе Длинного Джона и изучил их технику. Сначала они поговорят с твоими друзьями, потом с твоими врагами, потом с твоей семьей. К тому времени, как они дойдут до тебя, им будет известна о тебе каждая мелочь, и ты будешь чувствовать себя так, будто они читали твои письма или подслушивали, как ты разговариваешь во сне. Вот так-то, Клодина, за все приходится расплачиваться.
— Ах, надоели мне твои нравоучения! Между прочим, эти типы и до тебя доберутся, увидишь.
— Уже добрались. Как ты думаешь, куда они заглянули перед тем, как явиться к вам?
Клодина широко раскрыла глаза.
— И что ты им сказал?
— Ничего особенного. — Вид у Робина был скучающий. — Сказал, что календари я взял у дяди Берджи для наших домиков. Сказал, что понятия не имел, что ты там с ними делала. Сказал, что у тебя богатое воображение, почти как у меня.
— Спасибо.
— Они меня расспрашивали о твоей тетке. А я им сказал, что она самая умная женщина в Фениксе, умнее, чем все наши училки, вместе взятые, включая мисс Бидуэлл.
— Ну, для этого многого не требуется. — Клодина задумалась. — Слушай, у вас есть печенье?
— Только «Ритц».
— Сойдет. — Она запустила руку в протянутую ей Робином коробку. — По-моему, ты что-то придумал.
Робин кивнул.
— Пока все будут считать, что книгу написала ты, житья тебе не дадут. Типы вроде этого Фиббеджа…
— Он доктор.
— А, какая ра! Они в тебя вцепятся мертвой хваткой и начнут изучать, как козявку. Вечно на тебя будут указывать пальцами, учителя начнут тыкать в нос: «Ай-ай-ай, мисс Краус, автор такой книги мог бы написать сочинение и получше». А если ты поступишь в университет…
Клодину передернуло.
— Слушай, а ведь я могу переменить имя!
— Бесполе. Может Джеки Кеннеди[8] переменить имя, как ты думаешь?
Клодина внимательно слушала Робина. Фантазия у него была необузданная, но в вопросах житейских он обнаруживал трезвый и деловой ум — даже, наверное, более трезвый и деловой, чем у ее отца, единственного, кроме Робина, человека в мире, с кем она могла посоветоваться о таком деле. Но к отцу сейчас обращаться не имело смысла. Он желал ей добра, но пересилить себя и заговорить о книге, которую дочь написала, он не мог, словно стыдился того, что она сделала, поэтому сейчас Клодине придется все решать самой. Отец уже давно как-то странно поглядывал на нее, с самого начала этой истории с книгой, теперь же, когда дело зашло так далеко, он стал бояться дочери, будто породил ведьму.
Клодина медленно подходила к дому. Рябой писатель и доктор Фиббедж прощались с тетей Лили на крыльце — та стояла, держа крепко сжатые руки перед грудью, будто у нее в ладонях была птичка и она боялась, как бы птичка не улетела.
— Ага, вот и Клодина, — прошептал доктор Фиббедж. — С ней-то мне и хочется поговорить.
— А тебе хочется с нами поговорить, Клодина? — спросил мистер Крафт с такой улыбкой, будто собирался ее съесть. Ответить ему «нет» было бы трусостью. — Я тебя угощу мороженым, если тетя позволит.
— Если Клодина хочет… — пролепетала тетя Лили.
— Конечно, хочу!
И не успел никто раскрыть рта, как она уже стояла возле их блестящей машины.
— Тетя Лили, я скоро.
— Мы ее не задержим.
— Твоя тетя необыкновенная женщина, — прошептал Клодине с заднего сиденья детский психиатр, пристально разглядывая ее.
— Еще бы! — согласилась Клодина.
— Тебя тоже не назовешь обыкновенным ребенком, — заметил мистер Крафт, сворачивая на Главную улицу. — Выкинуть такой номер! Мало мне братьев-писателей, теперь изволь еще сражаться с одиннадцатилетними конкурентами.
— Мне почти двенадцать.
— О, это, конечно, в корне меняет дело.
— Послушайте, мистер Крафт, — спросила Клодина, — вы любите писать?
— Я тебе признаюсь: писать книги легче, чем работать. Но я ведь не знаменитый писатель, а просто известный. А ты любишь?
— Мне это ужасно надоело. Я, наверное, никогда больше не буду писать.
— Почему? — встрепенулся детский психиатр.
— Я же вам сказала: надоело. А тетя все равно приставала: пиши, пиши, пиши.
— Что?! — Доктор Фиббедж вдруг задышал, как собака в июльский зной. — Ты хочешь сказать, что твоя тетя знала о книге, когда она еще не была кончена?
— Стоп! — скомандовала Клодина мистеру Крафту. — Вот кафе О’Мо́лони, у него самое лучшее мороженое, крепкое, не какая-нибудь размазня.
Машина остановилась возле кафе.