Они проспорили всю перемену, а после уроков погуляли по улицам в сопровождении Мишки, который слушал их молча и про себя думал, что оба хотят показать друг другу, сколько они знают.
И действительно, это было так. Игорь и Клим прощупывали друг друга, почти без всякой связи перескакивая от Белинского к статьям Трегуба и Симонова о Маяковском, от Маяковского — к Уитмену, от Уитмена — к Трумэну, от него — к возможности революции в Америке. Больше всего спорили они именно о революции в Америке: Клим считал, что глупо откладывать ее в долгий ящик, а Игорь... Игорь точно назвал, какую численность имеет компартия в США, иронически отозвался о руководстве профсоюзов — он помнил наизусть имена их лидеров — доказал, что рынки сбыта для американских монополий гигантски возросли после войны и что вся Америка наживается сейчас за счет Европы и Азии, Клима потрясло количество фактов и цифр, которыми на память сыпал Турбинин.
— Заходите ко мне как-нибудь,— на прощанье предложил Игорь, делая вид, что ничего не замечает.— Я могу вам показать кое-какие книжонки...
Когда они расстались, Клим восхищенно воскликнул:
— Он знает в десять раз больше, чем мы с тобой, старина!
— Подумаешь...— сказал Мишка.
Больше сказать ему было нечего. Не мог же, в самом деле, он признаться, что уже начал ревновать своего друга к Игорю, который, конечно, смыслит в политике и литературе куда больше, чем он, Мишка Гольцман...
3
Они зашли к Турбинину на другой день после школы,
Игорь отлучился на минуту, оставив их в своей комнате.
— Вот рак-отшельник! — сказал Мишка, удивленно озираясь по сторонам.— Надо же придумать: на улице солнце, а тут...
Под высоким потолком горела лампа, от матовой стеклянной люстры лился мягкий свет. Большое окно было наглухо затворено ставнями и завешено темными шторами — похоже, его никогда не открывали. На противоположной стене висел широкий ковер, он покрывал тахту и почти весь пол, забегая под тумбы старинного письменного стола. Комната напоминала нарядную коробку от дорогих духов, плотно запечатанную; вдобавок — воздух здесь был тяжелый и слегка пахло духами.
— Маркиз! — ворчал Мишка, усаживаясь в глубокое кресло. Кажется, впервые в жизни сидел он в таком кресле.— Маркиз... Ишь ты, даже Наполеон...
Он взял со стола маленькую изящную статуэтку, отлитую из чугуна. Император французов застыл в горделиво-мрачной позе, скрестив на груди руки и натянув треуголку глубоко на лоб.
— Интересно, на черта ему сдался Наполеон? — Мишка повертел статуэтку и поставил на прежнее место рядом с массивным письменным прибором черного мрамора.
Едва войдя сюда, Клим понял, что попал в сокровищницу. Сколько здесь было книг!
Нет, то не были дежурные собрания, классиков, из которых состоит каждая заурядная библиотека.
В строгом подборе ощущался особый вкус! Клим, перебегая глазами от одного корешка к другому, едва вытянув книгу, тотчас возвращал ее на место и переходил к новой... Мемуары Ллойд Джорджа, Бисмарка, Наполеона, Талейрана, биографии крупнейших исторических деятелей, многотомная «История XIX века», Моммзен, Тацит, сочинения Меринга, Клаузевица, Мольтке, Шлиффена о военном искусстве — книги редкостные, об одних Клим только слышал, о других и не помышлял, что они существуют! Вместо ответа на Мишкино ворчание он ткнул ему в руки Плутарха.
— Ну как, освоились? — спросил Игорь вернувшись.
Клим издал несколько бессвязных восклицаний, не отрываясь от «Истории Парижской Коммуны». Мишка же сказал:
— Старье,— захлопнул Плутарха и поставил на полку.
— Вот как? — Игорь поджал губы, левая бровь скользнула вверх.
— Конечно. Кому это интересно, что видел во сне Александр Македонский две тысячи лет тому назад?
— А что же тебя интересует? — Игорь опустился на тахту и, забросив ногу на ногу, с холодным любопытством разглядывал Мишку. При этом руки он скрестил на груди точь-в-точь как Наполеон на письменном столе.
— Поэзия,— сказал Мишка, надеясь, что Клим поддержит его.
Но Клим увлеченно листал «Парижскую Коммуну» — приходилось сражаться одному.
— Или, например, техника. Изобретательство. А вся эта дипломатия — так, от нечего делать, чтобы в разговоре образованностью щеголять. Ты что, дипломатом стать хочешь? Тогда языки надо изучать, а не Плутарха.
Вместо ответа Игорь поднялся, достал с верхней полки книгу, вручил Мишке.
— Что это? — недоверчиво заморгал Мишка,— На каком?..
— На английском.
— А ты английский знаешь?
— Тебе тоже неплохо бы изучить английский, раз ты в эдисоны метишь,— сказал Игорь и поставил книгу обратно.