Медсестра влетела в палату и обычным движением руки, открыла капельницу со снотворным.
Я очнулась лишь на следующий день. Голова разрывалась на части, но для последней недели это было обычное ощущение. Повернув голову, я увидела, что в кресле сидит Джейсон и что-то печатает на Мак Буке. Он был выбрит, одет в чистое, свеж и совершенно трезв. Подняв глаза, и увидев, что я в сознании, он отложил на столик девайс и подошел ко мне.
– Как ты себя чувствуешь? – Спросил муж, но вот тон его казался холодноватым и немного равнодушным. Может мне это только казалось?
– Нормально, – тихо ответила я.
Неожиданно, Джейсон поднял одеяло и взглянул на мой живот, который находился в бандаже.
– Врач сказал, время от времени, проверять швы.
Я удивленно посмотрела на него. Пять дней я не видела своего мужа, его не было в самый трудный момент моей жизни, тогда когда он был необходим больше всего. Но вот он здесь, как ни в чем не бывало, справляется о моем самочувствии и выполняет наставления врача. При этом выглядит совсем не ласковым, сочувствующим мужем, который бережет свою супругу. Скорее, именно это мой лечащий врач, который с присущим им цинизмом и холодностью проводит осмотр.
– Где Рейчел? – Спросила я, в надежде, что хоть какая-то поддержка поблизости. Что хоть кто-то сможет согреть меня и защитить от той холодности, которой окутывает меня муж.
– Она дома, ей нужно отдохнуть, – равнодушно отвечает Джейс, – но она звонила полчаса назад и просила тебя поцеловать.
Наступает затяжное молчание. Джейсон осматривает стены, а я – его лицо. Наконец не выдерживаю, и произношу:
– Ну, так поцелуй.
Джейсон медленно переводит на меня взгляд и его голубые глаза для меня уже не океан, теперь его глаза – лёд. Он долго смотрит на меня, губы его поджимаются в одну линию и, наконец, он отвечает:
– Думаю это неуместно.
– Есть что-то неуместное в поцелуе мужа и жены? – Удивленно спрашиваю я.
– Да, когда эти муж и жена – мы. Я принесу тебе суп, – говорит он, поспешно покидая палату.
Взяв свой портфель, в котором хранятся бумаги для бизнеса, уверенной, твердой походкой я иду по дорожке из каменных плит, ведущей к дому. Высокая, тонкая шпилька выбивает четкий ритм от моих шагов. Я одета в красивый серый костюм с белой блузкой от «Армани». Мои волосы собраны в греческую прическу. Теперь они уже не такие длинные, но не менее густые и блестящие. Я стала роскошной женщиной. Дорогой женой, богатого бизнесмена. Уверенная, сильная, высокомерная и жесткая. Я взяла все по максимуму от Кроуфордов.
Войдя в дом, я увидела Маршу, которая суетилась, бегая по кухне в поисках необходимых ей ингредиентов.
– Миссис Кроуфорд, – взволнованно подбежала ко мне Марша, – мистер Кроуфорд приехал на ланч.
Я понимала ее удивление, ведь Джейсон редкий гость в этом доме. После смерти сына, работа – это единственное, что приносит ему радость. Он уезжает рано утром, а приезжает к ужину. Это как традиция. Что бы не произошло, но к ужину Джейсон дома, даже если после него куда-то уедет.
– Я видела его машину в гараже, – спокойно ответила я. – Он приехал просто пообедать?
– Сказал, что остаток дня хочет провести дома, миссис Кроуфорд, – восторженно прошептала мне на ухо доброжелательная Марша.
Все два года, после того, как я вернулась из психиатрической лечебницы, она не оставляла попыток примирить нас с Джейсоном. После очередной моей просьбы прекратить все это, она заплакала. Так искренне. Она сказала: «Мне тяжело видеть, как погибает такая сильная любовь. Я не могу просто смотреть на это, я должна что-то сделать, чтобы сохранить ваши чувства, потому что такая любовь как у вас с мистером Кроуфордом приходит к смертным раз в столетие». И она пыталась. Все, что было в ее силах. Но со временем, увидев, что мы с каждым днем отдаляемся друг от друга все больше и больше, Марша опустила руки и я была благодарна ей за это. Потому что возвращать было просто нечего.
– Здравствуй.
Я услышала его низкий голос и повернула голову. Он спускался по лестнице, держа в руках планшет. Джейсон был одет в черный костюм, видимо работал все время в своем кабинете, не переодеваясь. Он был все так же красив. Черные волосы в сочетании с черным костюмом могли свести с ума любую женщину. Но не меня. Уже, не меня. Мой муж ассоциировался у меня с болью. Само слово «муж», уже внедряло в мой мозг содружество со словом «боль». И слово «жена», и слово «брак», «Джейсон», «моя жизнь»…
– Здравствуй. – Так же отстраненно и холодно ответила я.
И в этом не было ничего неестественного. Все два года у нас отношения были именно такими. Холодными, равнодушными, чужими. Разговаривали мы только по делу. Ну, например, если я улетала на отдых, или мне необходимы были деньги на покупку очередной машины, или на мой салон. Иногда мы выезжали на светские тусовки. Джейсон ездил, потому что его вынуждало положение, а меня брал с собой, потому что его вынуждал этикет. В машине мы ездили молча, а по приезду разбегались по своим знакомым и до конца вечера даже не подходили друг к другу. В общем, наш брак превратился в кусок льда. Голубого как наши глаза, сильного как наши души и холодного как наши чувства.