— Твоя магия слишком могучая, — прошептала рептилоид.
— Это как? — удивился я. Щёлкнул пальцами, и на кончиках пальцев появилось пламя.
— Такой магией, как у тебя, владели давние короли…
— Короли? — сильно удивился я.
Так это что получается? Меня убили в моём мире, в котором властвовал двадцать первый век и технологии, и я попал в тело деревенского паренька, владеющего сильной магией в эпоху королей, но при этом тут имеются как минимум оружие и машины на двигателях внутреннего сгорания? Это в голове даже не укладывается.
— Да. Ты же должен знать. — Он всё-таки умел в себе сочетать хладнокровие и страх.
— Сделаем вид, что я лишился памяти. Опиши-ка мне всю ситуацию в этом мире, — мило улыбнулся я. — Если ты расскажешь всё правильно и без пафоса, я не стану прожаривать тебя изнутри. Я же знаю, что только твоя кожа способна противостоять огню. Ты, как черепаха, крепок только снаружи.
— С чего бы начать? — как будто спросил он сам у себя, но вопрос явно адресовался мне.
— Начни с самого верха. Кто у вас король?
— Короля давно нет уже. Уже почти век прошёл после свержения последнего монарха. Сейчас все территории делятся на зоны кланов…
— Кланов? — Мне даже стало смешно. Хотя я слышал это от человека, который лежит с частично перерезанным тросом горлом.
— Да, — ответил просто Люциус. — Освежу твою память, дереве… — Он увидел, как моя ладонь воспламенилась, и не стал заканчивать слово. — Наш материк раньше был поделён на семнадцать королевств, не включая те, что относились к островным или неизученным. Практически в одно время в пределах одного месяца во всех семнадцати королевствах произошли народные восстания. Свергли монархов, можно сказать, по щелчку пальцев. Могу сказать одно, смерть властителей была максимально жестокой…
— А разве так можно было? — удивился я. В моём мире это сделать практически невозможно. Хотя, если постараться, то возможно всё.
— Сговор. Одна из самых стойких теорий той истории. После свержения королей кланы сразу всё подмяли под себя.
— Это неудивительно, — усмехнулся я. — Свято место пусто не бывает. Что за кланы? — Призадумался. А зачем мне, собственно, знать про все кланы и их бастардов? — Начну с лёгкого. Этот тип к какому клану относился? — указал на шефа.
— Семья Бонжори, — ответил ящеролюд. — Он, — указал взглядом на мёртвого шефа, — старший сын и прямой наследник. И ты его убил.
— Сделаю так, будто ты всех тут порешал ради собственных амбиций, а потом пустил себе пулю в висок в паре кварталов отсюда. Страх — вот чем руководствуется живое существо при мысли о мучительной смерти. У меня есть в этом опыт. И даже лучший детектив никогда не выйдет на меня, — улыбнулся я, вспоминая практику в школе МВД.
— Тебя найдут в любом случае. Про тебя все знают, — язвительно прошипел собеседник.
— Они меня в лицо не знают, — подмигнул ему. — Влиятельная семья, которая подчиняется какому-то клану? — Мне стало смешно, хотя в глубине души я понимал, что сложно воевать на два фронта. — Запрет на убийство? Серьёзно?
— Священный месяц, — подсказал рептилоид.
— Я думал, что клан — это и есть семья. Разве нет? — Не стал вникать в религию. Как-никак был атеистом.
— Клан — это древний род, и у него есть ответвления в виде множества семей. Если говорить по-научному, то разбавляли кровь для уменьшения мутаций внутри рода. Обычная практика.
— Или кто-то не умеет держать хрен в штанах. Шутки в сторону. Насколько могущественна семья Бонжори?
— Владеет парой фармацевтических заводов и тремя оружейными. — Люциус уже жалел, что не умер в те же мгновения, что и другие. Теперь его точно будут пытать за смерть троицы и выбьют всю информацию любыми способами.
— Численность?
— Сама семья? — заулыбался ящеролюд. — Хрен тебе, а не численность…
Когда я осознал, что что-то с ящеролюдом не так, его тело начало претерпевать чудовищную трансформацию. Кожа приобрела синюшный оттенок, как будто от недостатка кислорода. Он начал раздуваться с невероятной скоростью, подобно гигантскому воздушному шару. Его глаза выпучились из орбит, а затем выпали на пол, как два заплесневелых томата.
С интересом я наблюдал, как его тело надувалось, разрывая кожу и мышцы. Кровь и внутренности выплеснулись наружу, забрызгивая меня с ног до головы. В считаные секунды его тело превратилось в бесформенную массу ошмётков, оставляя за собой только лужу жуткой, зловонной жидкости. Неизвестность парализовала меня, и я не мог двинуться с места. От Люциуса не осталось и следа, кроме отвратительного запаха и кровавых пятен, свидетельствовавших о его недавнем существовании.