Снейп, казалось, не замечает того, что девушка переминается с ноги на ногу, отчаянно стараясь согреться. Не в силах стерпеть больше этот холод, она, с сожалением думая о валяющейся где-то на полу палочке, смело направляется к своей кровати, но Снейп ловит её.
— Пустите же.
— Сплетен боитесь, мисс Грейнджер?
— Обо мне и так уже достаточно всего наговорили во время танцев. Но нет, дело не в сплетнях. Вы мне противны.
Снейп резко и грубо отпускает её.
— Если передумаете, знаете, где мои комнаты, — каким-то опасным и низким голосом отвечает он и быстро пересекает комнату, скрываясь за дверью.
Девушка несколько секунд стоит в ступоре, боясь пошевельнуться, не веря, что всё закончилось. А затем со злостью захлопывает дверь, отыскивает на полу свою палочку, пачкая пальцы в алкогольной липкой жиже, и накладывает на дверь множество заклинаний, что уступчиво предоставляет ей её память. Взмах палочки — окно с характерным звуком захлопывается, дребезжа старой деревянной рамой, ещё один взмах — никаких следов от стакана и алкоголя. Девушка остервенело трёт одеялом свой рот, чтобы стереть недавний поцелуй профессора. Губы вспухли, начиная болеть, ноги всё так же сводит от холода. Гермиона обессиленно падает на кровать, кулаками начиная избивать ни в чём не повинную подушку.
Завтра будет легче. Новый день принесёт облегчение, успокаивает она себя. Нужно будет уйти на целый день из школы. Взять еды и уйти, устроить пикник. И не видеть ЕГО.
Девушка заходится в беззвучном плаче. За окном всё так же накрапывает холодный дождь.
***
Гермиона встаёт с решительным настроем. И этот настрой только утверждается в ней, когда она видит, что погода полностью располагает к задуманному. Девушка встаёт, берёт розовое махровое полотенчико, надевает халат и спешит в общую ванную. В этот выходной день она пустует. Бодрые, энергичные шаги мисс Грейнджер гулко отдаются от стен Йермской школы. Она дольше, чем следует, умывается, быстрыми движениями руки чистит зубы и выпрыгивает из ванной, запрещая себе о чём-либо думать, кроме этой прекрасной осенней погоды за окном. Сквозь щели в старых рамах Гермиона чувствует прохладу воздуха, слегка поёживается и убыстряет темп, доходя до своей комнаты. Зачаровывает вещи, чтобы они собирались в чемодан, а сама начинает переодеваться — бежевая кофточка, так-так, подойдёт, юбка? Да, определённо юбка, здесь не любят штанов на женщинах. Юбка серая, тоже подойдёт. Главное, чтобы не было зелёного цвета, никаких признаков Слизерина, ничего не должно напоминать о вчерашнем дне! Но наперекор своему решению, она невольно бросает взгляд на место, где он вчера поцеловал её так грубо, без спроса, вызвав волну возмущения и отвращения. Нет, ни минутой более она не может здесь оставаться. Девушка решительно надевает на себя жёлтый пуховик и стремительно покидает свою комнату. Самое главное, никому не попасться на глаза. Не потому, что она трусит, просто не хочет ничего и никому объяснять. Хотя она ловит себя на мысли, что с удовольствием бы побеседовала с Луной, возможно, та что-то бы ей подсказала. Гермиона на ходу уменьшает чемодан и складывает его в маленькую, обшитую бисером сумочку. Ещё не хватало, чтобы её увидели с поклажей и позлорадствовали, что так легко отделались от новоприбывшей ведьмы. Мерлин! А ведь прошло только две недели с того момента, как она прибыла сюда.
Девушка замирает на пороге около облупленной двери. А что будет, если её не примут? Откажут, выгонят, насмеются. Она, должно быть, тотчас же покинет деревушку, взмахнёт палочкой и вызовет «Ночного Рыцаря», забывая обо всех своих принципах и девизе дома Гриффиндор.
Робко стучится.
Дверь отворяется, и на пороге её встречает незнакомая девушка лет на пять старше самой Гермионы, должно быть, сестра Арчи. Если домыслы верны, то этой семье необходимы деньги, и они обязательно впустят её. Гриффиндорка с облегчением осознаёт, что этой девушки не было на празднике, значит, она не слышала злых перешёптываний. Вопреки обычаям деревни — на ней белая в горошек блуза и синие брюки.
— Вы кто? — вместо приветствия спрашивают она Гермиону, и та теряется. Не узнали.
— Я Гермиона Грейнджер, мисс. Я уже была недавно у вас, приносила брошюрки…
— Вы из школы? Я не заинтересована в этом, дети обучаются на дому, — сухо произносит она, норовясь закрыть дверь, но Гермиона ловко ловит её рукой, хватаясь за свой единственный шанс на спасение.
— Постойте, — тяжело дыша, произносит она. — Мне нужна комната. Возможно, у вас есть, где поселить меня. Я буду платить.
***
Зовут её Элисон Уилкинсон. Родителей они давно потеряли, поэтому она, как самая старшая, кормит семью, каждый будний день добираясь до Чеддера, где работает в маггловском кафе. На хозяйство у неё практически нет времени. В деревне её немного сторонятся, как и всего странного и непостижимого их консервативными умами. Родственная душа, можно сказать. И Гермионе понравилось, что она не спросила её о причинах переезда. Возможно, спросит в дальнейшем, но пока это не важно.
— А вы теперь с нами будете жить, мэм? — весело спрашивает Арчи, намазывая белый воздушный хлеб гусиным паштетом.
Опять это «мэм». Гермиона и вида не подаёт, что злится.
— Да, мисс Грейнджер будет жить у нас, Арчибальд, — сообщает его сестра.
Младшая, Эббигейл радуется, и то и дело заваливает вопросами девушку, получая нагоняй от старшей сестры.
— А вы научите меня танцевать? — серьёзно спрашивает она, поправляя свои огромные очки, которые постоянно съезжают на маленький аккуратный кончик носика — того и гляди упадут и разобьются.
— Погоди-ка, — не выдерживает Гермиона этой пытки и быстро произносит заклинание уменьшения.
— Ух ты! — восхищается девочка, очки стали ей как раз в пору. — Хочу так же!
Элисон дарит Гермионе странный взгляд, и девушка не может понять, то ли она сделала что-то неправильное, то ли, наоборот, всё хорошо. И до конца завтрака её мучает этот вопрос.
Комнатка у неё теперь маленькая, находящаяся в пристройке дома. Раньше здесь жила сама Элисон, но, когда родителей не стало, она перебралась в их комнату с Эббигейл. Тут только кровать, стол и перекошенный платяной шкаф, с проеденным молью, покрывалом внутри. Из окон нещадно сквозит, а в полу между досками огромные промежутки. Но это не страшно, Гермиона безумно рада своему новому жилью. Самое главное, это подальше от замка, подальше от него! До конца дня Гермиона занимается тем, что разбирает свои вещи. Особо аккуратно достаёт вышитый алым и золотым герб с напутствием от директора и вешает над столом. Он будет с ней всегда этот герб, а напутствие — вечно жить в её сердце. И её принципы, ошибочно принятые слизеринцем за гриффиндорское упрямство, тоже будут с ней всегда, потому что это часть её сущности, и с этим ничего не поделаешь. Да и не нужно ничего с этим делать, только гордиться.
Понедельник и вторник Гермиона проводит, осматривая участок вокруг дома. В эти дни у неё нет занятий. Хозяйство этого дома действительно заброшено — небольшое поле заросло сорняками, в саду полно кустарников, которые не дают дышать двум плодовым деревьям. Забор перекошен, как и её пристройчик, в котором она сейчас живёт, и на всём облуплена краска. Окружающий хаос навевает на девушку атмосферу зыбкости этого мира и какой-то милой тоски. Ей страшно хочется здесь похозяйничать, но это возможно только с разрешения Элисон, которая была столь добра к ней, что впустила к себе в дом, тогда как остальные, она знала это наверняка, закрыли бы перед её носом дверь.
— Эй, леди, — на пороге заднего хода дома появляется Арчибальд. — Не хотите помочь с приготовлением обеда?
Ну, хоть не «мэм», радуется про себя Гермиона и согласно кивает. Правда, она не сильна в кулинарии, но разве это может быть сложнее, чем Зельеварение?
Гермиона энергично режет морковку, картофель и лук, от которого щиплет глаза.
— Ты всегда готовишь, когда сестра работает?
— Да, — отвечает Арчи и как-то насмешливо следит за её работой. — Слишком мелко режете.
— Привычка. Походил бы на Зельеварение, резал бы так же, — поддевает его девушка, то и дело скашивая на парня взгляд, чтобы уловить его реакцию.