Во-вторых, необходимость совершенно ясна... Ну, Аркадий в этом духе и ответил.
- Вот когда ты мне специально натренируешь кота или пса, чтобы он отправился в прошлое, кокнул своего тамошнего двойника и вернулся, чтобы доложить результаты, тогда и поговорим, - мрачно усмехаясь, сказал он. - И вообще отлично ты понимаешь, что никакие тут автоматы и никакие звери не помогут, а нужен человек. Рассудком понимаешь, а чувства бунтуют, верно? Нельзя, мол, так! Это, мол, убийство! Ты смотришь на Борьку и понимаешь, что ты его не мог бы уговаривать на такое... Верно, ты не мог бы! Вам, Стружковым, такие идеи просто в голову не придут! Но скажи по справедливости: не кажется ли тебе, что кому-нибудь да должны приходить в голову такие вот неприятные идеи? Что это даже удобно: можно спокойненько сидеть и обличать подонков, которые до такого додумываются!
Вот тут мы с Борисом-72 среагировали совсем по-разному! Борис разозлился, у него даже дыхание сперло от злости, и он с трудом сказал, что, мол, пожалуйста, пускай Аркадий закажет себе светящийся неоновый венчик или терновый венец из поролона и носит повседневно, а он на такую славу не претендует. А мне сделалось очень грустно, и я начал сбивчиво уверять Аркадия, что мы его понимаем и что никто его не обвиняет...
- Нет, обвиняет! - перебил меня Аркадий. - И он обвиняет, и ты... Ну, ты это лучше как-то воспринимаешь... Неужели тебе не понятно, - обратился он к Борису-72, - что другого выхода просто не было? Если бы принял нембутал я, это значило бы одно: что Аркадий Левицкий дожил до 1972 года, а там умер. На Аркадия-70 это никак не повлияло бы. Если бы Аркадий-70 принял нембутал в обычном мире, без переходов во времени, результат был бы тоже однозначным:
Аркадий Левицкий дожил только до 1970 года, и в 1972 году уже некому размышлять над этими проблемами. Но после моего перехода в прошлое наша линия удвоилась. - Аркадий ткнул прутиком в мой чертеж. - И если одна из этих линий оборвется вот здесь, - он обвел кружочком крестик на линии Аркадия-70, - что произойдет тогда с другой линией? Вот в чем был вопрос! И ответить на него можно было только одним путем... Тебе что, действительно это непонятно? А тебе? - спросил он нас обоих поочередно.
Лицо у него почернело, заострилось. Я глянул, и мне стало больно.
- Борька, прекрати этот разговор, - взмолился я. - Достаточно мы уже понимаем, и никаких сейчас других путей не видим, а если б и увидели, то сделанного не переделаешь.
- Ладно... ты, наверное, прав, - буркнул Борис. Некоторое время мы все молчали. Борис спросил:
- Ну, хорошо, а зачем тебе понадобилось тут же рвануть в будущее? Ты что, не мог там... пронаблюдать...
Аркадий с испугом глянул на него и тут же отвернулся.
- Я считал... - ответил он, слегка запинаясь, - я предполагал, что мне следует пересечь в хронокамере момент его... исчезновения.
Сам же я только что предложил прекратить этот разговор, а тут не утерпел, ввязался.
- Хитришь, Аркашенька, - сказал я. - Ни черта тебе не нужно было пересекать, а просто боялся ты смотреть, как он будет умирать... боялся, что не выдержишь, начнешь его спасать, и эксперимент сорвется... Так ведь?
Аркадий поносился на меня, но ничего не сказал.
- Так оно и было, чего уж! - с горечью сказал Борис-72. - Смерти он, конечно, не боялся. А душевной пытки, которую сам же себе устроил, испугался. Решил сбежать... Еще и потому ты решил сбежать, что верил в свою теорию. Верил, что ваши линии не связаны, что он умрет, а ты останешься...
Слишком ты у нас умный... слишком ты хороший хронофизик... И тот, твой Аркадий, он ведь такой же! Он тоже все это знал, наверное... Ведь знал?
- Знал... догадывался... - хмуро подтвердил Аркадий. - Мы оба сознательно шли на риск... - Он повернулся и в упор посмотрел на нас обоих. - А вам не кажется, что в таких условиях... ну, что остаться в живых - это... это тоже риск?!
- Ах, кретин! - простонал Борис-72. - Надо же, чтобы встретились два таких кретина! Что вы с собой наделали!
- Борис, мы же уговорились! - почти закричал я. - Не надо больше! Это бесполезные мучения, не надо, я не хочу!
- Ладно, ладно, прекратим! - поспешно сказал Борис.
Мы опять некоторое время молчали. Но молчать тоже было тяжело.
- Слушайте, ребята, - сказал Борис-72, глянув на часы. - Я сейчас позвоню Шелесту - без объяснений, просто позвоню, что мне пришлось выйти по экстренному делу, пускай думает пока, что хочет... а потом мы кое-что быстренько довыясним, и... - Он запнулся, потом повторил: - Так я пойду позвоню!
Пока он ходил звонить, мы с Аркадием сидели молча. По-моему, мы оба устали и радовались хоть коротенькой передышке.
Борис-72 вернулся довольный, усмехающийся.
- Сказал я Шелесту, - еще издали начал рассказывать он, - что, мол, задержусь еще часок, а он не в духе, видно, как заорет на меня, аж трубка завибрировала в руке! Я чего-то бормочу, а сам думаю: "Ори, ори! Не так заорешь, когда узнаешь!" - Он уселся на скамейку и с нежностью оглядел нас, - Нет, ребята, это ведь так здорово! Это... Слов нет, до чего здорово, что вы здесь!
- Осложнений, между прочим, не оберешься оттого, что мы здесь... трезво заметил Аркадий.
- Нет, правда! - Бориса-72 это скептическое замечание ничуть не расхолаживало. - Понимаете, сначала меня это слишком уж потрясло, ну совсем я ошалел... Потом я запутался во всех ваших переходах и недоразумениях... а под конец еще и:Тут он осекся, потом торопливо продолжил: - Словом, я больше удивлялся, ужасался и так далее... А теперь, когда я представил себе, как буду рассказывать об этом Шелесту... и всем... и вы тут будете!.. Ну, ребята!
- Словом, теперь ты ощутил радость бытия! - сказал Аркадий, но уже не насмешливо, а сочувственно, и лицо у него как-то оттаяло, ожило.
Мне и самому стало вроде легче. "А что в самом деле! - подумал я.- Тот же институт, те же люди... Свои ребята-хронофизики, они-то должны примириться с тем, что у Левицкого и Стружкова окажутся дубли... Шелест как-нибудь уладит все формальности по административной линии... И будем мы все работать..."
Тут я спохватился, что мне все же будет трудновато - ведь я отстал на два года, - но потом решил, что ничего, наверстаю.
- А что я, собственно, буду рассказывать Шелесту? - забеспокоился вдруг Борис. - Я же ни черта толком не понял. Слушай, Аркадий, объясни мне наконец по порядку, с чего оно началось, твое первопроходчество... Конец-то я уже знаю...