С хрустом потянувшись (какое же это удовольствие снять с себя рабочую одежду после грязной, утомительной, да ещё и нудной работы!), Березинцев поспешил в свою, персональную баню. В деревне – как? Хоть летом, хоть зимой, но без баньки там – труба, кирдык и полная хана. Особенно, если колхозная работает по «лунному календарю», а жарко в ней бывает только в середине июня. Поэтому-то, ещё лет десять назад, Андрей и соорудил у себя во дворе небольшое «бунгало» из деревянной «всякой всячины», что подвернулась ему под руку. И хотя над ним некоторые односельчане ядовито хихикали, своего он добился. Сам сварил котёл, сам сложил печку. И с той поры, на зависть энному числу не шибко рачительных «хихикальщиков», имел возможность без проблем принимать банные процедуры.
Помывшись и, переодевшись в чистое, Андрей настроился, наконец-то, по-человечески и пообедать и поужинать одновременно. А что удивляться? Когда и по селу, и в колхозе идут массовые обработки – до «фуршетов» ли?! Но, едва Березинцев сел за стол и вооружился ложкой, как в этот момент в окно со стороны палисадника раздался осторожный стук. Ольга, жена Березинцева, ставя перед ним тарелку со щами, недовольно проворчала:
– Ну-у-у, опять кого-то черти принесли! Хоть бы уж поесть нормально дали! Что за работа у тебя?! Покоя – ни днём, ни ночью, а зарплата – нищему на паперти больше подают… Ешь, давай!
– Ничего, ничего, я быстро! – поднимаясь из-за стола, примирительно откликнулся Андрей. – Это, наверное, Сашка Ковшов – я ему бициллина обещал дать.
– А-а! А он тебе что обещал? – тут же, явив практицизм и, уперев руки в боки, уточнила Ольга.
– Он? – Березинцев на мгновение задумался. – Он мне осенью вспашет огород.
– Ну, если только… – Ольга пожала плечами. – Ну, давай, быстрее, а то щи уже второй раз разогреваю.
Выйдя из дома, вместо предполагавшегося тракториста Сашки в ранних сумерках Андрей увидел совсем другого односельчанина. Это был года три назад приехавший в Даниловку на ПМЖ откуда-то с юга (то ли со Ставропольщины, то ли из Краснодарщины) Хахарнов Руслан. Об этом приезжем в селе мало что было известно («шифровался» на зависть любому ЦРУшнику): вёл себя он тихо, жил скрытно. Правда, по некоторым сведениям, к местным беспутякам женского пола бегал постоянно, хотя имел жену и четверых детей. Официально Хахарнов нигде трудоустроен не был, занимался каким-то мелким, мутновато-тёмным бизнесом. Впрочем, судя по тому, что ездил он не на велосипеде, а на не слишком побитой, вполне приличного вида ВАЗовской «тройке» (для Даниловки девяностых – оч-чень даже нехилая роскошь!) дела его шли не так уж и плохо.
Руслан стоял у калитки, переминаясь с ноги на ногу, и почему-то прятал руки за спиной. Подшмыгивая носом, он без конца тягостно вздыхал. Увидев Березинцева, Хахарнов, всё так же, держа руки за спиной, шагнул ему навстречу и предупредительно-вежливо поприветствовал:
– Добрый вечер, Андрей Васильевич!
– Добрый, добрый… – не тая некоторого недовольства, ответил ветеринар. – Что случилось-то?
– Андрей Васильевич, посмотрите, что у меня с руками…
Хахарнов, наконец-то, достал руки из-за спины, и поднял их перед собой ладонями вниз. Внимательно их оглядев, Березинцев увидел на тыльной стороне кистей рук какие-то странные шишки синюшно-багрового цвета величиной с грецкий орех и непонятные язвочки такого же колера. При виде этих шишек и язвочек у Андрея сразу же появились какие-то нехорошие предчувствия.
– Вообще-то, – памятуя об ужине, он попытался «отпихнуться» от несвоевременного визитёра, – тебе с этими болячками надо было бы обратиться в нашу участковую больницу. Людей-то лечат они, а не я. Так что, дуй туда!
Он уже собирался помахать Руслану на прощание и идти домой обедать-ужинать, как тот поспешно зачастил:
– Одну секунду, одну секунду, Андрей Васильевич! Понимаете, это у меня появилось после того, как я разделал овцу… – последнее, как бы¸ нехотя, через силу, добавил Хахарнов.
Опа-а-а! Тут же почувствовав, как внутри у него что-то неприятно кольнуло, Березинцев, в духе персонажей популярного детектива, строго потребовал:
– А вот с этого места – поподробнее! Что за овца, откуда она взялась, почему забивал на дому, да ещё и без предубойного ветосмотра? Рассказывай, едрёна кочерыжка! – последнее ветеринар произнёс в весьма сердитой и недружелюбной интонации.
Видимо, почуяв, что «запахло жареным», Хахарнов тут же съёжился, заволновался, и даже начал заикаться. Что называется, «с пятого на десятое», он поведал о том, что же произошло с ним вчера. По словам Руслана, минувшим днём к нему в гости ожидался его двоюродный брат, проживающий в Сазоново, и он к приезду родственника решил приготовить хороший «шашлык-машлык». Зарезал овцу (свою, собственную – мамой клянусь!), снял шкуру, извлёк ливер… А уже сегодня утром на его руках появились шишки, которые саднили и горели. Брат (ай-яй-яй, какой обманщик!) так и не приехал. Поэтому баранину Руслан решил оставить себе – сейчас она в холодильнике. Ливер? Он цел, лежит в тазу, в том же холодильнике. Утром Руслан хотел отдать его собаке, но передумал – а вдруг, он для чего-нибудь ещё понадобится?
– Да, скорее всего, понадобится… – уже окончательно поняв, что случилось нечто, и в самом деле, очень сквернотное, Березинцев досадливо покрутил головой. – Ладно, поехали, глянем, что там у тебя за овца такая неправильная…
– Да, да, конечно, конечно! – закивал Хахарнов. – Садитесь, Андрей Васильевич! Едем, едем!
Когда они вышли за калитку и направились к машине, сзади послышался голос Ольги:
– Андрей, а ужин?!
– Оль, извини! Тут такое, что мне уже не до ужина! – садясь в машину, тягостно выдохнул Березинцев.
– Да, пропади она пропадом, эта твоя дурацкая работа! – выпалила Ольга, хлопнув дверью.
…Хахарнов жил на другом конце села, который у даниловцев именовался «Шанхаем». Такое название в российских деревнях с некоторых пор, начали давать тем околоткам, где селились, в основном, приезжие типа «оторви да выбрось», и народ в них менялся достаточно часто. Березинцев с Хахарновым подъехали к калитке кирпичного дома, огороженного дощатым забором, когда на небе уже догорала вечерняя заря. Войдя в добротную времянку, недавно возведённую из серых строительных блоков, Руслан включил свет и достал из холодильника синий пластмассовый таз. Лишь взглянув на его содержимое, Андрей едва не выразился нелитературным сапожным слогом.
«Вот так «сюрприз»! Вот это картина Крылова «Лебедь раков щучит»! – рассматривая внутренние «запчасти» мелкого жвачного с явными признаками чрезвычайно опасной патологии, мысленно оценил он увиденное. – Вот, свалилось «счастье» на мою голову!..»
Интуиция подсказывала, что общая картина изменений этих «запчастей» более чем подозрительно напоминает очень зловредную и опасную хворобу, именуемую сибирской язвой. Но, при этом, Березинцев понимал, что этого даже теоретически быть никак не могло. Ещё бы! Он со своими помощницами, не реже, чем два раза в год, всю живность в деревне тотально и прививал, и допрививал… В душе Андрея вдруг промелькнула какая-то сумасшедшая надежда: а вдруг, насчёт сибирки он, всё же, ошибается? Вдруг, всполошился совершенно зря, и что-то другое (например, отравление) принял за эту болезнь? Но… Болячки на руках Руслана и, более чем нездоровый вид овечьих внутренностей, говорил всё о том же: дело – дрянь! Надо готовиться к граду шишек разного калибра и фасона на свою голову.
Надев резиновые перчатки, Андрей более детально осмотрел содержимое таза, ворочая внутренности и так, и эдак. В глаза бросалась вздутая, на разрезе – почти чёрная селезёнка. Да-а-а… Это уже почти стопроцентный, однозначный признак, подтверждающий безрадостный факт вероятности сибирской язвы.
* * *
Нелирическое отступление о смертельной болезни, больше известной под географическим псевдонимом.