Он наступил. Но, почти через год. Андрея снова вызвали в Коммунарск. Однако вместо заседания его всего лишь ознакомили с решением следствия и прокуратуры о переводе дела о ДТП из гражданского, в уголовное. То, что это стопроцентная «липа», Андрею было ясно и без подсказок.
* * *
С той поры прошло около четырёх лет. И вот – на тебе: опять повестка… Как явствовало из уведомления, явиться в Коммунарск Березинцеву надлежало в назначенный день к пятнадцати ноль-ноль по всё тому же вопросу взыскания с него компенсации. Бросив повестку на стол, Андрей взглянул на Ольгу, которая выжидающе смотрела в его сторону.
– Как же этим «оскудевшим» хочется срубить халявных денег! – смеясь, прокомментировал он прочитанное. – Ну, что? Пойду к Косте. Если он послезавтра свободен, попрошу свозить. Я про этих мошенников уже и думать забыл. А вот они, твари, не забыли…
– Как ты думаешь, за эти годы они могли придумать что-то такое, чем тебя смогут прижать и вынудить платить? Как считаешь? – в голосе Ольги ощущалась безмерная усталость.
– Радость моя, чего скисла? – Березинцев тронул жену за руку. – Да, вряд ли они могут придумать что-то новое. Скорее всего, попробуют взять измором. Но тогда и я могу подать встречный иск о незаконном судебном преследовании. И вот тогда посмотрим, кому будет хуже.
– Ой, как же они достали! Вот, только в этом году мы наконец-то расплатились с колхозом, только-только что-то начало появляться в заначке… И опять – этот чёртов иск. Как же надоело жить в натяг, от получки до получки! – Ольга прерывисто вздохнула. – Что ж нам так не везёт? То сибирка появилась, то эти мошенники со своим иском… Кончится ли хоть когда-нибудь эта чёрная полоса?
– Ничего, прорвёмся! – Андрей тряхнул крепко сжатым кулаком. – Мне почему-то кажется, что это их последняя попытка. Ладно, не тужи – всё будет хорошо. Я сейчас к Косте, потом на «ижаке» – в «Урожайный». Да ещё надо бы сгонять и в Филимоновку…
– Всё ещё надеешься найти, откуда «растут ноги» этой чёртовой заразы? – Ольга понимающе качнула головой.
– Я уже почти нашёл. Мы победим! – уверенно объявил Березинцев.
Костя оказался дома. Услышав про суд и Коммунарск, съездить туда он охотно согласился.
– Сгоняем, чего ж не сгонять-то?
В ходе завязавшегося разговора, Костя сообщил о том, что документы на выезд в Германию он уже оформил, и в конце месяца всей семьёй отбывает в заграничные края.
– …Знаешь Андрюха, если бы мы жили, хотя бы, как при Брежневе, то я бы и не подумал уезжать. Моя Танюха до сих пор против. Но такой дурдом, какой творится сейчас, даже видеть тошно. Хватит! Уже одно то, как с нас дерут взятки за оформление документов на выезд, людей доводит до белого каления. Знаешь такую – Гуринскую? Она в Кипарове командует здешней паспортно-визовой службой. Во, по кому «вышка» плачет! Конченная мразь, и из хапуг – хапуга. Если ей «на лапу» не дашь – всё, документы волокитит месяцами. А у них же есть определённый срок, после чего они становятся недействительными, и людям опять приходится собирать справки по новой. Многие последнее отдают, лишь бы вырваться из этого ада. А ты не хотел бы уехать туда на ПМЖ? Я же вижу, как ты надрываешься, чтобы обеспечить семью. И всё равно получаешь шиш. В Германии ты получал бы раз в десять больше.
– Кто меня там ждёт? – Березинцев рассмеялся. – Как у нас говорят? Где родился – там и сгодился. Любаня Майер, она в прошлом году уехала, меня тоже агитировала. Но… Скажу честно: даже с учётом нашей нынешней нищей жизни, всё равно почему-то не тянет…
* * *
Нелирическое отступление о трудности выбора между сытой чужбиной и голодным отечеством.
Когда уже распался Союз, и в Россию из бывших союзных республик хлынул поток тех, кому в условно независимых государствах жить стало очень неуютно, Даниловка на какое-то время стала чем-то наподобие перевалочной базы российских немцев. Впрочем, первоначально большинство немцев в Германию не особо-то и рвалось – Россия их вполне устраивала. Но год от года, стабильно ухудшающиеся условия жизни, вынуждали многих из них просить приюта на родине предков.
Ещё в начале девяностых Березинцев , уйдя из ветеринарии (только что заступивший на место главврача района Свербилов достал его своей тупой дурью до полного «не хочу») пару лет подряд работал заведующим сельским клубом. Будучи человеком разносторонним, он без труда смог вписаться в весьма далёкую от ветеринарии сферу деятельности. И вот, однажды к нему подошла не так давно приехавшая на жительство в Даниловку Любовь Майер, которая уже успела себя зарекомендовать завзятой общественницей. Она поинтересовалась: нельзя ли в помещении клуба провести собрание для организации национально-культурного сообщества российских немцев, проживающих в Даниловке? И сколько это может стоить?
На это Андрей, не кочевряжась, и не набивая себе цену, ответил просто и обыденно:
– Да, проводите, что за вопрос? Вы же не коммерческую организацию будете создавать, а общественную? Ну, тогда, о каких деньгах речь?
Как явствовало из реакции общественницы, такой ответ её несколько ошарашил. Похлопав глазами, она уточнила:
– Что, совсем-совсем ничего не надо? Вот, так, просто, можем прийти и провести собрание?
– Ну, я же ясно сказал: собирайтесь и проводите. Что непонятного?
В назначенный день в клубе собрались человек тридцать с лишним, которые начали долгий разговор в чисто русской традиции – «от Луки и Матфея». Высказав исторический упрёк кретинистому фюреру, который развязал войну, из-за чего и были репрессированы целые народы, собравшиеся перешли к анализу современной внутри- и внешнеполитической обстановки. «Масла в огонь» подлил заглянувший «на минуточку» библиотекарь Поддавалов. Он мгновенно вклинился в дискуссию (святое же, святое!), захватил инициативу, и при его участии споры закипели с новой силой. Геннадий сыпал цитатами классиков, выдвигал доводы и выводы, провозглашал лозунги и обрушивал на голову оппонентов лавину фактов…
Терпеливо слушая выступающих, весь этот чисто русский «базар-вокзал», Березинцев, в конце концов, не выдержал, и спросил главного, на этот момент, дискутанта:
– Геннадий Станиславович, будь добр, поясни: так, ты за что именно ратуешь-то? За выезд всех, кто желает отбыть в Германию, или ты за то, чтобы они остались здесь? А то гонишь – не пойми что: и за «здравие» и за «упокой»…
– Я?!! Я это, как его… – похоже, только теперь эрудит Поддавалов и сам задумался над этим вопросом.
Вдруг, вспомнив о том, что библиотека в данный момент осталась не заперта, он хлопнул себя по лбу и, стремглав, скрылся за дверью. Проводив его взглядом (вот кого мёдом не корми – дай всласть поспорить!), Андрей спросил и собравшихся:
– Скажите, а вы действительно планируете организовать национально-культурное сообщество? Или вы организуете дискуссионно-исторический клуб.
Его вопрос собравшихся сильно озадачил, и они подтвердили, что – да, им нужно именно национально-культурное сообщество.
– Ну, так, и организуйте его! – Андрей развёл руками. – Оставьте историкам – историково, политикам – политиково, а для себя организуйте, наконец, то, что и собирались.
После некоторого замешательства, он услышал растерянное:
– А-а-а… Как это делается? Ты, случайно, не в курсе?
И Березинцеву, как бывшему профсоюзному «боссу» своего институтского курса, знакомому с азами элементарной канцеляристики, как бывшему комсоргу колхоза, пришлось объяснять участникам собрания, как и для чего оно проводится, как пишется протокол, как принимаются решения… Это собравшихся настолько впечатлило, что они уговорили Андрея войти в совет национально-культурного сообщества немцев села Даниловки. На его отговорки, что он, в принципе, не против, но и на осьмушку не несёт в себе германских кровей, участники собрания нашли свои доводы: