Плэкетт. Что? Любит ли? Понятия не имею.
Майкл. Но ведь это… ведь это… ужасно!
Плэкетт. У нее были такие прекрасные возможности…
Майкл. А нельзя ее как-нибудь… ведь ее могут за это наказать – например, лишить стипендии.
Плэкетт. Она ее и так не получает.
Майкл. Да, забыл.
Официант приносит еду. Они благодарят, но, в отличие от прошлых посещений, с ним не заговаривают.
Плэкетт. Что теперь делать? Как в таких случаях поступают? И что вообще можно сделать? Не знаю. Что бы ты сделал? (Он не притрагивался к еде. Майкл ест.) Начинаешь сомневаться, правильно ли ты жил. Мы отдали ей все, а оказывается, ей от нас ничего не нужно. А Мери? Лежит и думает о близкой смерти. Сильвии я ничего не писал – боялся ее расстроить. Теперь о ней самой не могу рассказать Мери. Какой во всем этом смысл? Есть ли свыше кто-нибудь, кто всем этим управляет? Ты знаешь, я никогда не отличался религиозностью, но сейчас у меня такое чувство, будто кто-то задумал лишить меня всего, что мне дорого. Что это? Испытание? Я тебе никогда не говорил – ни к чему было, – у нас была еще одна дочь, давно, до Сильвии, мы с Мери были тогда совсем молодые. Она умерла в младенчестве. Мери даже думать не хотела о том, что у нас могут быть другие дети. А потом появилась Сильвия. Мы в ней души не чаяли. Баловали ее. Нам казалось, что она нас тоже любит. А теперь… вот что. Может оказаться, что у Мери рак, а Сильвия… Ради чего, Майкл, ради чего тогда? Или я стар стал для нашей работы, для нашей бессмысленной работы? Сильвия права. В ней мало смысла. Ни на один из насущных вопросов она ответить не может. Вероятно, надо постараться взглянуть на это с ее точки зрения… Вдруг у нее действительно талант, вдруг она станет крупным политическим деятелем…
Майкл. По-моему, то, что она написала про социологию и политику, просто отговорки.
Плэкетт. Кто знает, Майкл, кто знает. А этот Дэвид…
Майкл (перебивает). Дейв.
Плэкетт. Да, Дейв. Он может оказаться вполне здравомыслящим человеком.
Майкл. Сомневаюсь.
Плэкетт (неохотно соглашаясь). Хотя да, вряд ли… (Пауза.) Что-то мне не до еды сейчас, извини.
Майкл. Очень вкусно.
Плэкетт (рассеянно). Угу… Прости, ничего, если я пойду домой? Я думаю, мне лучше побыть с Мери.
Майкл. Конечно, идите, сэр Арчибальд. Разумеется, идите.
Плэкетт. А ты не торопись, поешь.
Майкл. Да, конечно.
Плэкетт. Встретимся в лаборатории.
Майкл. Вы не приходили бы, если вам не по себе.
Плэкетт. Да нет, лучше приду. Работа мне на пользу. Просто… гммм. Майкл. Понимаю.
Пауза.
Плэкетт. Еду пусть запишут на мой счет.
Майкл. Э-э… спасибо.
Плэкетт. Тогда всего хорошего.
Майкл. Э-э… всего хорошего, сэр Арчибальд. (Плэкетт уходит. Майкл снова садится. Сам с собой.) Дейв… хм… Дейв какой-то. Да. Хм. Полтора месяца!… У-у-у-у…
Ресторанный шум затихает.
Приглушенная музыка. Это опять Пятая симфония Малера. Звучит первая часть, вторая тема – примерно минута с начала симфонии.
В течение нескольких секунд слышна только музыка.
Анджела. Не знаю, может быть, это оттого, что мы одни.
Генри. Что «это», милая?
Анджела. Какое-то ощущение необычности.
Генри. В каком смысле?
Анджела. Трудно объяснить. Как будто мы чего-то ждем. Как будто… как будто… Генри, мне страшно.
Генри. Тшш, ну что ты. Нечего бояться.
Анджела. Но мы совсем одни.
Генри. Тшш.
Анджела. А что если…
Генри (перебивает). Нет, ничего не случится, никаких «если».
Короткая пауза.
Анджела. А что если ОНИ не придут? Что если ОНИ не возьмут нас туда – к Сильвии, к Энтони, к Себастьяну?
Генри. Успокойся, милая, возьмут. Обязательно возьмут. Не оставят же нас здесь. Какой смысл?
Анджела. Но…
Генри (перебивает). Мы не можем знать намерений ТЕХ, кому мы поручены, но верить ИМ мы должны, вера необходима.
Пауза. Повторяется та же музыкальная тема, что в начале. Кто-то подходит. Открывается крышка камеры, музыка становится чуть громче.
Анджела. Генри…
Генри. Тшш. Помнишь, что мы обещали друг другу? Не бояться. Только не дергайся, когда ОН тебя возьмет. Конечно, это трудно, но постарайся: не будет страха, не будет и вреда.
Анджела. Генри, но вдруг ОН возьмет только одного? Генри. Милая, надо просто верить. Вот видишь? ОН берет нас обоих.
Пока их проносят в другое помещение, где тараканы находятся в условиях постоянной освещенности, музыка звучит громче. Когда их вносят в камеру, музыка становится тише.
Видишь, милая, благодаря вере мы остались вместе. Скоро мы будем у НИХ.
Анджела. Ой, Генри… Ой, а вдруг ОН по ошибке отнесет нас к Кену и Дорин, Джеки, Трейси и Дэррену? Вдруг ОН не знает, чьи мы? Ой, Генри, я так боюсь, что ОН перепутает.
Генри. Тшш. Успокойся. Чтобы столько времени следить за нами и ничего не узнать! Это невозможно. Где твоя вера? Будь смелее.
Первая часть симфонии кончилась. Похоронно вступает вторая. Анджела тихо, дрожащим голосом повторяет: «Генри, Генри…» Крышка камеры закрывается, музыки уже не слышно.
Анджела (с ужасом). Генри! Где мы? Что это за место? Генри,
Генри…
Генри (растерянно). Не знаю, милая. Наверное… Не знаю.
Анджела. Какой яркий свет! Почему он такой яркий?
Генри. Не знаю. Не зна…
Анджела (перебивает). Сейчас ночь, должно быть темно. Везде темно, а здесь почему-то светло, что-то не в порядке. И где остальные?
Генри. Не знаю. Может быть…
Анджела (перебивает его). Где же они?
Генри. Я уверен, что…
Анджела. Все не так, Генри, все не так, все это совершенно не так. Их здесь нет, их нигде нет… Ах! Что это, Генри?
Генри. О чем ты?
Анджела. Да вон, посмотри! Генри. Где?
Анджела. Да вон же!
Генри (ахает, затем запинаясь). Н-не б-бойся, м-милая, не бойся. Оно не причинит нам зла.
Анджела (в ужасе). Такое огромное!
Генри (стараясь разуверить и ее и себя). Да нет, по-моему, оно не такое уж большое…
Анджела. Ой, Генри, оно идет прямо на нас. Оно… (Внезапно, с изумлением.) Это же… Да это таракан с какой-то штукой на спине!
Генри. Я думаю…
Анджела (перебивает). Это… (Вскрикивает.) Генри! Он без головы! Как же он ходит? Генри! Генри, сделай что-нибудь!
Генри. Успокойся, дорогая.
Анджела. Но ведь…
Генри (перебивает). Постарайся успокоиться, все будет…
Анджела (перебивает). Все-таки что у него на спине?
Генри. Похоже…
Анджела (перебивает). Это тоже… нет, не может быть, у него нет ног. И все-таки, господи, он еще перевернут. (Кричит от ужаса.) Нет! Не может быть! Ну пожалуйста. Только не это!
Сильвия (она бодрится, но чувствуется, что устала. Кроме того, голос ее звучит как-то странно: снизу вверх. Это и понятно – она вверх ногами присоединена к другому таракану). Привет, мам, привет, пап. Хорошо, что вы здесь. Подо мной Дэррен. Он себя плохо чувствует.
Анджела (ее вопль, отраженный стенками камеры, несколько раз повторяется и. замирает). С-И-Л-Ь-В-И-Я-А-А-А-А…