Опускаемся в трюм, пройдя узким пустынным коридором, упираемся в плотно задраенную железную дверь. Что за ней? С некоторой неуверенностью открываем. Она плохо поддается, даже несмотря на то, что петли хорошо смазаны, между их частями отчетливо видны темные полоски машинного масла. Значит, ею редко пользуются. Почему? С трудом удается открыть дверь, и мы оказываемся в тесном отсеке. Массивная арматура, укрепленная на борту судна, надежно удерживает нашу зеленую трубу. Она ныряет в железные «объятья» этой арматуры, а выныривает… уже за бортом. Зеленый трубопровод служит для подкачки забортной воды. По нему она подается к агрегатам судна, которым грозит перегрев, отводит лишнее тепло. Не так уж сложно, не правда ли? Зеленый цвет — цвет морской волны, могли бы догадаться об этом самостоятельно.
Попытаемся еще раз. Выбираем массивную черную трубу. Что может быть заключено в ней? Внимательно осматриваем ее, сравниваем с другими: не помогут ли разгадать ее секрет какие-нибудь второстепенные, малозаметные детали? Но нет. Труба в местах соединений подогнана с такой же тщательностью, как и все остальные, ее поддерживают такие же надежные кронштейны — упоры. Слегка постукиваем по металлу гаечным ключом, хотя вообще-то делать этого не полагается. Звук глухой, но не глуше, чем в других трубах. Ничто не указывает нам на назначение трубы. Не спросить ли у кого-нибудь из команды, для чего она? Все же поищем разгадку сами. Красный цвет на судне говорит об опасности, о возможности взрыва и загорания. Черный — прямая противоположность. Вода и огонь — вот два антипода и извечных противника. Не вода ли здесь? Идем вдоль трубопровода, обращая при этом внимание на то, как красиво изгибается пучок труб, — не кое-как идут они вдоль борта, не кое-как поворачивают. Каждый раз все трубы разом делают красивый поворот, идут на одинаковом расстоянии друг от друга. Нигде этот интервал не нарушается, словно путь труб — беговая многорядная дорожка стадиона, где не принято вылезать в чужой ряд. Интересно, что и угол поворота труб не превышает какой-то одной, определенной величины. Если хорошо присмотреться, то можно заметить, что даже в тех случаях, когда какая-нибудь из труб, резко вильнув, уходит в соседнее помещение, кривизна отворота не заставляет ее «наскочить» на соседние трубы. Она упорно их обходит, и опять-таки на строго определенной дистанции. Еще характерный штрих — между изгибами все трубы обязательно имеют небольшую «прямую пробежку». Нигде она не меньше двух диаметров обычного скругления трубы. И еще — как только беговые дорожки разноцветных труб приближаются к препятствию — стенке или переборке, — соединения на них исчезают. Ровные, «чистенькие», без утолщений и наростов, проходят они сквозь стену. Случайно ли это?
Не случайно. Все, что мы сейчас видели, говорит о хорошем, профессиональном почерке рабочего-трубогибщика, проложившего эти трубопроводы. В то время как он прокладывает в трюмах и служебных помещениях корабля свои трубопроводы, он должен хорошо представлять себе, что пользоваться ими придется команде, возможно, в самых трудных, порой даже непредвиденных обстоятельствах. В полной темноте или при тусклом свете аварийного освещения. Здесь, неся фонарь над головой, не раз пройдет дежурный машинист, ища внезапно образовавшуюся в трубопроводе течь. Где жидкости легче всего просочиться? На стыках, в местах соединения труб. Даже в обычной городской квартире, где всего несколько метров водопроводной трубы, нередко возникает течь. Где она чаще всего обнаруживается? В местах присоединения кранов, там, где водопроводчик недостаточно аккуратно подтянул стыки и заглушки. То же самое — на судне. Наиболее уязвимое место трубопроводов как раз точки, где сращиваются концы труб. Конечно же, качество работы трубогибщика гарантирует полную исправность всех трубопроводов, и тем не менее инструкция требует от него учесть все неожиданности, которые могут произойти в море.
Вот почему трубогибщик разводит трубы в стороны не менее чем на десять миллиметров. Это дает возможность моряку, спустившемуся в трюм для устранения течи, хорошо осмотреть трубу, «подобраться» к пробитому месту, если такое обнаружится. Так же предусмотрительно трубогибщик пропускает сквозь переборки судна только «чистую» трубу, без сочленений, ведь они, как мы убедились, наиболее вероятное место, где может ударить столь нежелательный фонтанчик протечки. На открытых местах подчас бывает очень непросто ее устранить. Если же фонтанчик будет бить в труднодоступном месте, там, где труба проходит сквозь узкое отверстие в «стене», исправить повреждение несравненно труднее.
Вот почему трубогибщик старается все стыки вынести на удобные места. Не всегда это просто, но всегда это необходимо. Профессиональное чутье подсказывает рабочему, какую длину труб выбрать, как проводить их, чтобы не было досадных накладок стыков на переборке судна.
…Однако идем дальше, вслед за интересовавшей нас черной трубой. К нашему удивлению, она приводит… в судовую прачечную. Грязная вода и пена, смываемая из баков, стекает в эту черную трубу и отводится за борт. Так вот почему она выкрашена в столь несимпатичный цвет! По ней идут сточные воды теплохода. Мы прошлись вдоль трех трубопроводов, знаем, как они маркируются — окрашиваются. Любой член команды, любой трубогибщик должен знать больше: синий цвет сигнализирует о том, что вы имеете дело с газопроводом, голубая труба несет в себе сжатый воздух, красно-коричневая — пар. Спокойный шаровый (серый) цвет несет пресную питьевую воду, желтый — машинное масло, и так далее.
Теперь побываем на рабочем месте трубогибщика. Первое, что бросается здесь в глаза, — трубогибочные станки. С длинными, далеко выступающими за их габариты рычагами. Надо сказать, что гибка труб — дело довольно трудное, требующее немалых профессиональных навыков. Возьмите легкую, податливую алюминиевую трубку, согните ее руками. В месте перегиба она сплющится, наглухо перекрыв отверстие. Повторите еще раз — опять произойдет то же самое. Как бы аккуратны вы ни были, при изгибе Отверстие в трубе сомнется и закроется. То же самое произошло бы и на трубогибочном участке, если бы он не был оснащен этими самыми трубогибочными станками. Они — довольно новое, прогрессивное оборудование. Но прежде чем с ними познакомиться, посмотрим, как выгибались трубы еще совсем недавно, а в некоторых случаях выгибаются и сейчас.
Трубу устанавливали на вибрационный стол и засыпали в нее хорошо просушенный песок. Стол начинал вибрировать. Труба, зажатая патроном, который тоже стоял на этом столе, медленно вращалась. Вращалась и тряслась, как телега по булыжной дороге, а песок, засыпанный в нее, оседал и уплотнялся. Если вибрационный стол отказывал или его не было, трубу попросту обстукивали молотками, надеясь, что песок заполнит всю полость. Но никогда нельзя было сказать с полной уверенностью, уплотнится он или нет. В трубу-то ведь не заглянешь. Набитую песком заготовку забивали деревянной пробкой и разогревали до красно-желтого цвета. Если бы песок в ней оказался мокрым, водяные пары разорвали бы трубу еще до того, как ее удалось согнуть. Наконец, раскаленную трубу устанавливали в упоры, накидывали на нее петлю из крепкого стального троса и натягивали его с помощью барабана. Размягченная труба легко сгибалась, а песок, набитый внутрь, не давал ей сплющиться так, как это произошло с трубой, которую мы предлагали вам согнуть.