В родной Кейнсу Великобритании низкая конъюнктура наблюдалась с середины 1920-х. Времена были отнюдь не весёлые, но Кейнс не терял оптимизма. Он полагал, что экономические проблемы ХХ века можно решить с помощью тех же процессов, которые заставили расти ворованные фунты Дрейка, поскольку королева Елизавета сообразила их выгодно вложить. Нам просто надо правильно инвестировать ресурсы, и они начнут увеличиваться сами собой. Процент на процент – и через столетие всё сыты.
С экономическими проблемами мира можно справиться. Мы можем и должны от них уйти. Превратить их в воспоминания об эпохе зла и лишений. Убогое жильё, нехватка еды, отсутствие медицинской помощи. Бедность. Безнадёжность. Голод. Умирающие от голода дети. Взрослые с пустыми глазами.
Решение называлось «экономический рост». Если мы заставим расти экономику, то в 2030 году человеку, по крайней мере в Европе и США, больше не о чём будет беспокоиться. По подсчётам Кейнса, нам всем станет так хорошо, что никому больше не придётся работать. Мы сможем посвятить себя искусству, поэзии, духовным мирам, философии, будем наслаждаться жизнью и восхищаться теми «лилиями полевыми», которые «не трудятся, не прядут». Так это сформулировал Кейнс.
Рост – средство. Лилии полевые – цель.
В 1930 году, когда Джон Мейнард Кейнс сидел и творил в лондонском Блумсбери, и всем казалось, что человек должен устраивать собственную жизнь вокруг рынка. Только так можно решить материальные проблемы мира, к сожалению.
Многое из того, что приносил с собой рынок, представлялось Кейнсу, мягко говоря, непривлекательным – зависть, жадность, соперничество. Последние двести лет нас вынуждали выводить на передний план именно эти качества, как будто они и являли собой вершину морали, – так считал британский экономист. Без пчёл-эгоисток не добыть мёда. Выбора нет. Нам приходится притворяться, что справедливое несправедливо, а несправедливое справедливо, – сокрушался Кейнс, – поскольку несправедливое применимо, а справедливое нет. Жадность срабатывает всегда, увы.
И так же, как Адам Смит, Кейнс был уверен в дефиците любви. Личная выгода – вот тот локомотив, за которым покатится экономический поезд. А покатиться нам надо обязательно. Посмотрите, сколько вокруг бедных. Совладать с материальной нуждой – приоритетная задача. Лилии, духовность и всё прочее подождут. «Если Бог хочет предстать перед индийским народом, ему лучше всего явить себя в виде буханки хлеба», – считал сам Махатма Ганди.
Человек экономический и проповедуемые им идеалы сделают нас богатыми. После чего мы его – за борт. Экономика – лишь средство, а цель – лилии полевые. Давайте насладимся ими позже. Сейчас нам некогда. Кейнс представлял человека экономического в виде полезного идиота, от которого со временем мы сможем избавиться, найдя средства. Спасибо, всего хорошего, ваша картина мира по сути безобразна.
Когда мы решим наши экономические проблемы, мы позволим себе увидеть человека экономического таким, каков он есть, с его «одной из тех полукриминальных, полупатологических склонностей, в которых мы с отвращением признаёмся специалистам по душевным болезням», – писал Кейнс.
Он вглядывался в будущее, когда человек посвятит себя подлинному искусству жизни. Когда экономические проблемы будут решены, и вся эта экономика уйдёт на задний план, станет делом узких специалистов, вроде стоматологов. Замечательно, если экономисты заставят народ поверить, что они такие же нежные и компетентные специалисты, как зубные врачи, – вывел Кейнс в своей знаменитой формулировке. А на большее он не рассчитывал.
В определённом плане Джон Мейнард Кейнс, разумеется, был прав. Мы стали богатыми. Экономическое развитие мира превзошло ожидания. На старте мрачных 1930-х сам факт того, что экономика будет развиваться, был далеко не очевиден. Кейнс был, безусловно, оптимистом и верил в силу прироста, но разве мог он представить такой феномен, как современный Китай? В стране наблюдается девятипроцентный прирост на протяжении трех десятилетий, за пятнадцать лет средний класс увеличился со ста семидесяти четырёх миллионов до восьмисот шести миллионов.
Китай – особая статья. Но даже прирост в западных странах превысил предположения Кейнса. Добавьте сюда неслыханные успехи в медицине, биохимии, информатике, телекоммуникации и транспорте. Если всё это – заслуга человека экономического, то у него определённо есть свои плюсы.
Что же касается образа жизни, который, по мнению Кейнса, должен был за всем этим последовать, то до покоя, счастья, лилий и экономистов, нежных, как стоматологи, ещё далеко.