И как же их мало – женщин, попавших в учебники истории! А где все остальные? Я не могла об этом не думать. И в конце концов написала «Кто готовил Тайную Вечерю?» – чтобы ответить на этот вопрос хотя бы самой себе. Исходной точкой для меня стало бескомпромиссное определение Гиббона, великого летописца Римской империи: «Что такое история? Немногим более, чем летопись преступлений, глупостей и несчастий мужчин». Искушение было непреодолимо. «Наконец-то, – смело провозгласила я, – рука, качающая колыбель, взялась за перо, чтобы исправить эту ошибку! Ведь в истории были и женщины!»
В этом утверждении, предварившем первое издание моей книги, звучало куда больше уверенности, чем ощущала я на самом деле. Я ведь понятия не имела, как будет встречен мой труд. Но, как оказалось, не я одна размышляла над отсутствием женщин в учебниках истории. Отклик на книгу превзошел все мои ожидания. После своего первого появления под названием «Мировая история женщин» (The Women’s History of the World) моя книга выдержала еще множество изданий. Ее перевели на многие иностранные языки, а в прошлом году она впервые вышла в Китае. Разноязычные цитаты из нее украшают интернет; по ней проводятся конференции, снимаются телесериалы, а недавно даже был поставлен моноспектакль.
И на личном уровне реакция на «Мировую историю» была потрясающей. Моя книга тронула сердца и умы по всему земному шару. В Европе и в Америке женщины подходили ко мне, чтобы – иногда со слезами – за нее поблагодарить. Многие писали мне или являлись лично, чтобы сказать простые слова: «Эта книга изменила мою жизнь». Одна бабушка восьмидесяти с лишним лет написала, что купила по экземпляру книги для всех своих дочерей и внучек: «Для меня уже слишком поздно, для них – еще нет». Женщина-психотерапевт из Бельгии рассказала, как одна из ее клиенток вошла в кабинет, сжимая в руках мою книгу, раскрытую на посвящении: «Всем женщинам мира, у которых до сих пор не было истории». «Это обо мне! – воскликнула она. – Это моя история!» А вот, быть может, самый дорогой дар: молодая женщина из Юго-Западного Университета в Джорджтауне, штат Техас, прислала мне прекрасное хрустальное ожерелье и такие же серьги, принадлежавшие ее покойной матери, и с ними письмо, которое я бережно храню и по сей день. Вот что она писала: «[Читая вашу книгу], я впервые смогла понять, какое место занимает мой личный опыт в мировой истории женщин. Отныне это стало сутью моей жизни – и никогда прежде я не ощущала, что моя жизнь так наполнена смыслом. Пожалуйста, носите эти украшения и вспоминайте обо всех в Техасе, чья жизнь преобразилась благодаря вам».
На это я хотела бы ответить: эта честь принадлежит не мне, а тем женщинам, чьи истории я вывела на свет. Первый издатель этой книги и ее истинный отец, Роджер Хафтон, назвал ее «величайшей историей, никогда не рассказанной». Правда в том, что на протяжении всех эпох существования человечества женщины играли активную и важную роль – и если мы не понимаем этого, то обрекаем себя на гибель. Жизненная сила, отвага и мощь открытых мною героинь изо дня в день вдохновляли и меня, помогая не пасть духом при изучении бесконечных летописей угнетения и преступлений против женщин. Ибо я понимала: просто чествовать «знаменитых женщин в истории» недостаточно. Истинная история женщин должна включать в себя все, что происходило с женщинами, а через них – с мужчинами, с детьми и со всем миром.
В этом переиздании, выходящем под новым интригующим названием и в пересмотренном формате, читатели впервые увидят текст во всей его полноте. В предыдущих изданиях редакторы приглаживали язык и убирали юмор: мол, предмет книги слишком серьезен, чтобы над ним шутить. Но мне думается, говоря на столь серьезную тему, не шутить просто невозможно; да и история не будет верна жизни, если в ней не найдется места смешному. Я очень рада снова видеть текст именно таким, как его написала. Это переиздание книги в ее изначальном виде греет мне душу, доказывая, что интерес к моей теме не угас. Напротив: все больше людей по всему миру стремятся как можно больше узнать о затерянной Атлантиде женщин в истории, о забытой летописи множества жизней.
Зачем нужна история женщин?
Однако меня могут спросить: зачем вообще писать отдельную историю женщин? Ведь мужчины и женщины всегда были вместе, разделяли все радости и беды. Да, общее убеждение состоит в том, что перед тяготами истории оба пола были равны. Но подумайте вот о чем: как бы ни был угнетен средневековый крестьянин, у него всегда оставалось право бить свою жену. Черный раб весь день работал на белого господина – но не был обязан ублажать его по ночам. Та же печальная тенденция сохраняется по сей день: любые беды наносят женщинам двойной удар, любые испытания взваливают на них двойную ношу. Это хорошо видно по искалеченным войной судьбам женщин в Восточной Европе. Их мужчины сражались и умирали; но поголовные систематические изнасилования – часто сопровождавшиеся пытками и убийствами не менее жестокими, чем те, что терпели мужчины – выпадали лишь на долю женщин. Именно из таких прозрений вырастает история женщин; и само осознание этого различия возникло совсем недавно. Лишь в наше время историки начали рассматривать исторический опыт мужчин и женщин по отдельности – и осознавать, что большую часть нашего прошлого интересы женщин были противоположны интересам мужчин. Противостояли интересам женщин и сами мужчины: очень неохотно они распространяли на женщин те права и свободы, на которые претендовали сами. В результате все исторические достижения выглядят «чисто мужскими». Но когда исторические исследования принимают в расчет лишь половину человечества, история отрывается от реальности. Мужчины господствуют в истории, поскольку историю пишут; и их рассказы об активных, отважных, умных или воинственных женщинах постоянно тяготеют к сентиментальности, мифологизации или к попыткам втиснуть женские образы в прокрустово ложе некоей «нормы». В результате многие так называемые исторические факты оказываются попросту лживы. Например, Жанну д’Арк сожгли не за ересь, а за то, что она носила мужскую одежду – как казнили за это и других женщин, вплоть до XVIII века. Флоренс Найтингейл прозвали не «леди со светильником», а «леди с молотком» – но военный корреспондент «Таймс» решил, что это звучит чересчур грубо. И прозвище свое она получила не потому, что ночами обходила палаты с самодельным фонарем, а за то, что, когда командир отказался выдать ей необходимые медикаменты, взяла молоток и своими руками разнесла запертую дверь склада.