Разумеется, потом вернулись. Домашнее рабство скоро получило более пристойное название, и в конце Второй мировой войны целое поколение «клепальщиц Рози», умелых мастеров и начинающих инженеров, было грубо вышвырнуто из квалифицированного труда и возвращено «хранить очаг». Дело в том, что, как ни важна была для женщин того времени работа, собственная машина, ясли и детские сады – эти признаки эмансипации воспринимались лишь как временный ответ на кризис, а значит, оставались недолговечны. Атмосферу неуверенности, неудовлетворенности и страха, вызванную кризисом в целом, начали связывать с тем, что женщины теперь работают – и больше не ждут мужей дома, встречая их на пороге теплой улыбкой и вкусной выпечкой. И неважно, что такой безмятежной семейной идиллии не существовало уже несколько десятилетий (а может, и вовсе никогда). В сознании общества достижения женщин соединились с тревогой от перемен – и сделались ответственны и за перемены, и за тревогу. И так мыслили не только мужчины. Сами женщины тоже переживали кризис, также испытывали и неудовлетворенность, и страх; в довершение всего этого, ощущать свою ответственность за происходящее для многих оказывалось неподъемной ценой. Так что женщины en masse разошлись по домам – двинулись изучать «домашнюю экономику» и «науку ведения хозяйства» и яростно драить стены своих клеток под пропаганду «идеального дома» и сладкие песенки Дорис Дэй о «руках женщины, творящих чудеса». И так – до следующей итерации, когда недовольство жизнью вновь стало нестерпимым.
Отсюда и циклический характер женской борьбы, и те долгие сроки, что требуются нам, чтобы хотя бы заговорить о своих интересах. Для множества женщин прервать молчание, заявить о себе и поныне грозит бедой или требует неподъемной цены. Я говорила, что моя «Мировая история женщин» – история миллионов и миллионов задушенных голосов; то же верно и для сего дня. Особенно больно сознавать, что многим затыкают рот, едва они начинают говорить. Назову лишь одну: Дельмира Агустини, уругвайская писательница, выпустила три сборника стихов, прогремевших во всем испаноязычном мире – а затем, в возрасте 24 лет, была убита своим мужем, с которым разошлась.
И таких историй много. Несомненно, бесчисленное множество женщин ведут безрадостную жизнь и умирают тяжкой смертью лишь потому, что родились женщинами. Но подавляющее большинство из нас – не безропотные жертвы своего рождения. И трудности нас не страшат. История полна женщин, которые среди моря бед не теряли мужества, вздымали меч и отважно сражались на стороне жизни. Прошлое нашего мира изобилует рассказами об амазонках, воинственных царицах, богинях-матерях и «великих слонихах», о женах и наложницах императоров, бравших в свои руки бразды правления, о женщинах-ученых, женщинах-психопатках, женщинах-святых и грешницах. О Феодосии, Ипатии, У Цзэтянь, Виктории Клафлин Вудхалл, Хинд аль-Хинд. А ведь есть еще миллионы и миллионы тех, кто просто вставал каждое утро, разжигал огонь, согревал воду, кормил людей и животных, заботился о посевах. Дома эти женщины имели дело с ночными горшками и грязными тряпками, с новорожденными и умирающими. Вне дома торговали на базарах и подметали ступени храмов. О большинстве из них мы никогда не слышали – и не услышим. Но само выживание человечества доказывает: каждая из этих скрытых от глаз жизней окончилась невоспетой победой.