— Поступай как знаешь! Я ребенка хотела, и он у меня будет. А ты оставайся свободным. Только уж будь осторожен. Катков еще не пойман и по-прежнему опасен. Мне даже кажется, что у него на почве навязчивого желания получить часть наследства Станислава Михайловича произошел какой-то сдвиг в психике. Убивает налево и направо. Ужас! — Она опустила глаза и, скорбно вздохнув, призналась: — А мне хочется, чтобы мой ребенок запомнил хотя бы смутный образ своего отца. Только не подумай, что я намекаю на то, чтобы ты его официально признал. В этом нет никакой необходимости. Я просто… Понимаешь, просто хочу, чтобы он тебя увидел, — ласково заглядывая ему в глаза, закончила она свою мысль и тут же перевела разговор: — Олежек, давай ужинать. Что там у тебя есть в холодильнике?
Олег мотнул головой в сторону кухни, мол, иди, но сам не двинулся с места. Он стоял, прислонившись к высокому книжному стеллажу, и думал. Думал с обидой: «Как она легко согласилась с тем, что меня могут убить! Вначале предложила мне защиту, но едва я сказал, что еще молод, что еще не способен стать хорошим мужем, как она преспокойно отправилась на кухню ужинать, высказав только одно пожелание: чтобы меня не убили до тех пор, пока ребенок не сможет запомнить отца, хотя бы смутно… Вот же дрянь, а? Значит, наплевать на меня, да?»
— Значит, наплевать на меня, да?! — возвысив голос, пошел он в кухню.
Вера подняла на него удивленные глаза.
— Что? — не поняла она.
— Как это что? У тебя только одно желание, чтобы твой ребенок, — выделил он голосом «твой», — запомнил хотя бы смутный образ отца.
Вера очень выразительно пожала плечом, отшвырнула нож, которым нарезала в салат огурцы, и сказала:
— А что ты хочешь? Я тебе практически сделала предложение. Но не из корыстной женской цели — выйти замуж, а чтобы — звучит напыщенно, но в данном положении, когда Пшеничных убивают одного за другим — чтобы защитить тебя. Ты же дал мне понять, что еще слишком молод. Что я должна, по-твоему, делать? Насильно тянуть тебя под венец, кричать, что во мне вызревает новая пшеничка?! — она захлебнулась от обиды.
Но последние слова произвели на Олега невероятное впечатление. Он подошел к ней, погладил ее по животу и прошептал:
— Новая пшеничка…
Сколько длилась пауза?.. Во всяком случае, Вера успела себя поздравить, что избрала верный тактический ход. Если бы она начала настаивать, доказывать, рыдать, Олега это только разозлило бы. А так, полная свобода действий, поступай как хочешь. И стало обидно, потому что когда тебе предоставляют свободу действий, то тем самым проявляют свое равнодушие. «А!.. Поступай как знаешь. Я тебе сто раз объяснять, как было бы для тебя лучше, не буду». И это сработало.
— Вера, — осторожно прижимая ее к себе, глотая слезы умиления, проговорил Олег, — я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и чтобы у нас выросла новая пшеничка.
Она ответила ему долгим поцелуем.
За ужином Вера высказала мнение, что в настоящий момент, когда еще не закончился официальный траур по Милене, устраивать даже небольшое свадебное торжество, нехорошо.
— Я думаю, нам надо расписаться тихо, без какой-либо огласки, только в присутствии свидетелей. Причина, побудившая нас столь поспешно после смерти Милены вступить в брак, такая, что никто не осудит.
— Кого бы пригласить в свидетели? Я думаю, Ксению! — предложил Олег.