Выбрать главу

— Тина! — бросился он на кухню. — Тина, ведь это ужасно!

— Что? — встретил его светлый невозмутимый взгляд.

Он без сил упал на узкий диванчик.

— Ну вот это все!

— Да что все?

Сергей не стал отвечать. «Не поймет. Вернее, не захочет понять». Поэтому махнул рукой и сказал:

— Ты вспомни, какая у нас была компания!

— О! — кивнула она с задорной улыбкой.

Они и познакомились только потому, что Валентину совершенно случайно завела к одному студенту художественной академии ее приятельница.

— В общем, посмотришь, удивительные ребята!.. Одно слово, художники, артисты, поэты… Богема!

— И как же мы там с тобой, химик и математик? — высказала сомнение всегда трезво смотрящая на жизнь Валентина.

— А очень просто!

В большой, освещенной разноцветными огнями комнате негромко звучала музыка. Все смеялись чьей-то брошенной шутке. Только что вошедшая в светлом платье Валентина сразу обратила на себя внимание Сергея.

— Ни в коем случае нельзя связывать себя узами брака! — видимо продолжая давно начатый разговор, запальчиво говорила одна девушка. — Супружество морально убивает, поедает энергию. Какой толк будет от того, чему мы научились в академии, если высокий дух, испуганный меркантильным бытом, криками детей, мелкими неурядицами, исчезнет. Мы умрем как художники!

— Верно! Верно! — подхватили многие.

Совпадение! Но Сергей и Валентина одновременно вспомнили один и тот же эпизод. Поэтому Валентина не удивилась, когда Сергей вдруг сказал:

— Как все быстро закончилось. За год до окончания академии наша компания изрядно поредела. И первыми начали девчонки. Замуж! Замуж! Точно с ума посходили. Нет, — потряс он пальцем перед невидимым врагом, — я еще и еще раз убеждаюсь, что бич людей — это быт. Когда житейские мелочи становятся проблемами, это значит — молодость прошла. Время несет нас к тридцати, а там всего один шаг до того, когда о человеке говорят: он в возрасте!..

Валентина всплеснула руками:

— Сережа, тебе только двадцать два!

— Вот я и не хочу, чтобы мои, слышишь, мои восемь лет, что остались до тридцати, съел этот быт.

— Не понимаю!

— Ну как же?! Мы поженимся. Где будем жить?

— Если получится, то здесь. По-моему, для начала неплохо: двухкомнатная квартира… полная чаша!.. — с вынужденной иронией уточнила Валентина. — Во всяком случае, родители мне обещали. У них уже очередь на кооператив подходит. Закончится их контракт в Венгрии, они в новую квартиру въедут.

— Вот! Вот! Полная чаша! А работать, где?.. О!.. — схватился Сергей за голову и вылетел из кухни.

Валентина пошла следом за ним.

— А ты что хочешь? Ну давай все продадим и будем спать на полу!

— Не понимаешь! Не понимаешь! — вскричал Сергей. — Быт должен существовать для человека. Он должен быть второстепенным, а у нас очереди за стенками, коврами, продуктами, вещами… Все это мерзко! Даже кисти я должен, унижаясь, просить кого-то, кого выпускают, привезти из-за границы. Мне тесно, душно!..

Валентина побледнела и поджала губы, чтобы скрыть их дрожь.

— Ты не хочешь, чтобы мы поженились?

Фролов замер изваянием: «А она все о том же!..»

— Хочу, — ответил тускло. — Мне без тебя будет еще хуже.

Валентина уже стала привыкать к его припадкам тоски и жажды воздуха. «У каждого свои недостатки!»

А в общем, они жили, упиваясь мечтами о будущих успехах Сергея. Валентина была лишь составляющей частью этих успехов, так как у нее не могло быть яркой цели. Она химик. Будет работать, и все. О чем ей мечтать? Сделать какое-нибудь открытие?.. Вторая Мария Кюри вряд ли из нее получится. Но Валентину вполне устраивало такое положение вещей.

Дипломная работа Фролова была отмечена высоко. О нем заговорили как о художнике с большим будущим.

На старой даче родителей Сергей устроил себе мастерскую. Солнце золотило деревянные стены, синие цветы в вазе напоминали глаза Тины, когда ее не было рядом. Почти полтора года он готовился к выставке в Манеже. Работал упоенно. Верил в успех, потому что иначе и быть не могло. «Колдунью», тайно загадав на нее, выставил как бы несерьезно, мол, художник забавляется. А серьезными были две картины.

Первая — «Ночь, заглядывающая в окно». Небо с рассыпанными по нему сверкающими блестками, и две самые яркие, точно два глаза, звезды заглядывают в высокое окно, освещенное луной-светильником. Вздрогнувшие от дуновения ветра белые шторы, тень оконного переплета на сине-черном поблескивающем полу… Магическое, завораживающее пространство картины словно переходило в выставочный зал, и встретившийся со звездными глазами ночи зритель замирал, не в силах отвести взгляд.