Себастьян искренне любил надменную, любопытную, проницательную, чуткую, самонадеянную, скорую в суждениях, своевольную и мудрую леди Генриетту.
Он нашел ее в гостиной с тонкой синей книжицей в руках, удобно устроившейся в кресле рядом с камином; изысканная кашемировая шаль укутывала пышные плечи.
— Боже мой, тетя Генриетта, — сказал Себастьян, наклоняясь, чтобы поцеловать слегка нарумяненную и припудренную щеку. — Неужели я поймал вас за чтением романа?
Вопреки ожиданию, она не отложила книгу в сторону, а лишь прикрыла, заложив пухлый палец между страниц, где читала.
— Я купила этот роман, чтобы самой посмотреть, из-за чего такая шумиха, знаешь ли, все только о нем и говорят. Но должна признать, что нашла его необычайно занимательным.
Себастьян подошел к огню.
— А кто автор?
— Неизвестно. И в этом часть прелести. На обложке значится лишь «от автора "Чувства и Чувствительность"». А тот роман заявлен как «сочинение некой леди». И никому еще не удалось выяснить, кто же она такая.
Взяв один из двух томиков, лежавших на столике рядом с креслом, Себастьян прочел заглавие. «Гордость и гордыня». Кому-то явно нравятся аллитерации[9].
— Ее ирония доходит до сарказма. Послушай-ка вот это. — Леди Генриетта снова открыла книгу: — «Обе они казались довольно красивыми, получили образование в одном из лучших частных пансионов, владели двадцатью тысячами фунтов, расходуя денег больше, чем имели в своем распоряжении, привыкли вращаться в светском обществе, а потому считали себя вправе придерживаться высокого мнения о собственных персонах и низкого — о людях окружающих. Родились они в почтенной семье, происходившей из Северной Англии, — обстоятельство, запечатлевшееся в их памяти более глубоко, чем то, что своим богатством они были обязаны торговле».
— Действительно, написано весьма ехидно. Но не могли бы вы хоть ненадолго оторваться от этой занимательной истории, чтобы рассказать мне все, что знаете о мистере Стэнли Престоне?
— Стэнли Престон? — повторила леди Генриетта, приподняв бровь. — Он-то зачем тебе сдался?
— Вы не видели утренних газет?
— Нет, я читала этот роман. А что случилось с Престоном?
— Кто-то отрезал ему голову.
— Боже милостивый. Как ужасно.
— Да, ужасно. Так что вы о нем знаете?
Раскрытая книга была отложена в сторону лицом вниз, и Себастьян отметил, что тетушка с трудом оторвала от нее взгляд, прежде чем целиком посвятила ему свое внимание.
— Ну, дай-ка припомнить. Семейство старинное — он из девонширских Престонов, знаешь ли, хотя из незначительной, младшей ветви.
— Но его двоюродный брат — сам лорд Сидмут.
Она махнула рукой, очевидно не впечатленная отсылкой к министру внутренних дел.
— Да, но Сидмут лишь недавно возвышен до пэрства. Его отец был простым врачом.
— Тогда каким образом Престон приобрел свое богатство?
— Его отец женился на дочери торговца. Боюсь, она была ужасно вульгарной, зато с немалым наследством. Старший Престон употребил его, чтобы прикупить земли в Вест-Индии, и вложение принесло такой доход, что он смог женить своего сына — как раз Стэнли — на дочери обедневшего барона.
— Богатство, приобретенное благодаря торговле, рассматривается как нечто грязное и позорное, но словно по волшебству очищается путем инвестиций в землю — даже когда эта земля обрабатывается рабами, так?
Леди Генриетта нахмурилась.
— В самом деле, Себастьян, это не то же самое, как если бы он занимался работорговлей. В Вест-Индии рабство совершенно законно. Французы попытались с ним покончить, и посмотри, что в результате получилось. Кровавая бойня![10]
— Верно, — кивнул Себастьян. — А как звали ту баронскую дочь? Кажется, она уже скончалась?
— Хмм. Мэри Пирс. Прекрасная молодая женщина. В конце концов этот брак оказался на удивление удачным: Престон во всем полагался на жену. Но она умерла в родах семь или восемь лет назад. Не понимаю, почему он больше не женился. Для своих лет он неплохо сохранился, до сих пор довольно привлекателен и крепок.
— Уже нет.
— Не будь вульгарным, Девлин.
Он усмехнулся.
— Расскажите мне о дочери. Как ее зовут?
— Энн. Сейчас ей должно быть уже за двадцать. Все еще не замужем, и, боюсь, в серьезной опасности так и остаться в старых девах. Хотя ничего удивительного.
— Почему? Она что, уродлива?
— Ох, наверное, в юности она была достаточно хороша. Но Престон никогда не вращался в светском обществе, а Энн… она уж слишком тихая, да и странная, откровенно говоря.
9
Аллитерация — повторение одинаковых или сходно звучащих согласных в начале слова (в русской литературе необязательно только в начале). Желая сохранить авторскую аллитерацию, Гурова И.Г. перевела «Sense and Sensibility» и «Pride and Prejudice» как «Чувство и чувствительность» и «Гордость и гордыня», что, особенно в последнем случае, немного искажает смысл. Конечно же, правильно «Гордость и предубеждение».
10
4 февраля 1794 года Конвент Первой республики издал декрет об уничтожении рабства во французских колониях. В 1802 Наполеон I рабство восстановил.
Скорее всего, леди Генриетта имеет в виду восстание на острове Гаити под предводительством Туссена-Лувертюра. Узнав о якобинском декрете, Туссен перешел на сторону французов, с которыми до этого успешно жесточайше боролся, и ценой большой крови выкинул с острова своих прежних союзников — испанцев и англичан.