Крупным европейским коллективам было суждено преобразоваться, перестроиться в нации, грубо говоря, в XIX веке. Без этого они не могли успешно развиваться экономически, технически и социально. Да и политически тоже: не превратившись в нации, невозможно было перейти к современному политическому устройству. Назовем его, для порядка, демократией.
Попытка внетерриториального европейского еврейского коллектива — не говоря уже о нереальном всемирном еврейском коллективе — пойти по эволюционному пути своих европейских сугубо территориальных соседей была странной и опасной.
Странной — ибо, вопреки исторической логике, она не являлась эволюционной. В отличие от немцев, британцев или французов, у евреев не было экономических и социальных, попросту, эволюционных предпосылок, толкавших их к национальному строительству. Такое строительство — вернее, его беспомощная имитация — ни в малейшей степени не способствовало повышению эффективности еврейских коллективов. Нация — как звездная галактика — результат коллективного «сгущения», требующего компактных массы и территории и совершающегося исключительно внутри них. Евреи не имели ни того ни другого. Еврейская национальная выдумка была виртуальной, а если говорить о функциональном, апробированном в Европе практическом содержании — бессодержательной. Она не порождала ни новых экономических предприятий, ни новых технологий, ни новых армий. Никаких конкурентных преимуществ[6]. Немудрено, что вместо функциональных соображений в ее основе с самого начала лежали соображения расовые — не от хорошей жизни, от полного безрыбья.
Опасной — потому что еврейское национальное строительство неизбежно должно было идти за чей-то счет. Прежде всего за чей-то территориальный счет.
Для того чтобы изобретение еврейской нации приобрело реальный смысл, ей необходима была «точка сгущения», территориальный полигон для обкатки европейской национальной парадигмы. Ни одна знакомая, освоенная евреями диаспоры территория для этого не подходила — ни Западная или Восточная Европа, ни Персия, ни Магриб. Зато вполне подходила литературная «Эрец Исраэль», талмудическое Эльдорадо — страна мифологическая, даже мифическая, которую, правда, можно было географически соотнести с давно нерелевантной для евреев Палестиной[7]. Что, разумеется, и произошло.
Резонно спросить: что в этом плохого? Разве Палестина — худшая точка «национального сгущения», нежели Франция или Британия? Отчего не загрузить в нее некоторое количество исходного человеческого материала — разумеется, если найдутся добровольцы — и не позволить ему, материалу, заново организоваться в палестинском плавильном котле? Полученная «туманность», разумеется, не будет эквивалентна всемирному еврейскому коллективу; она породит собственный коллектив, но кому это мешает?
На этот вопрос существует даже детский ответ: и без того угнетенному, немалому числом местному населению, еще не прошедшему мучительный процесс «сгущения» нации, населению, которому этот процесс только предстоял. Увы, в отличие от Франции, текущая сумма населения которой более или менее равнялась будущей французской нации, от Британии, жители которой и стали нынешними британцами, Палестина имела значительное собственное — отнюдь не еврейское — население, совершенно не собиравшееся «сгущаться» в еврейскую нацию. Хуже того, еврейские нациообразователи отнюдь не планировали включить «туземцев» в свой «исходный материал»[8]. Поэтому в отличие от французского, немецкого и прочих европейских примеров национального «сгущения» еврейский национальный эксперимент с самого начала нес на себе позорное пятно колониализма[9]. Полигон, на котором должна была «сгуститься» еврейская национальная галактика — с ее неизбежными экономикой, университетами и армией, — предстояло предварительно очистить от большинства местных жителей, совершенно чужих и неуместных. Оставшихся ждала судьба чужаков на собственной земле — примерно как американских индейцев.
6
Любопытно, хотя и не столь важно: ничего нового в этом отношении не привнес и Израиль, продолжающий существовать в огромной степени за счет американской поддержки и далеко не нагнавший еврейские общины Запада, с которыми его естественно сравнивать, ни по одному важному показателю.
7
Впрочем, скоро выяснилось, что Эльдорадо вполне может находиться и в Уганде. Или в Аргентине. Кое-какие хасиды на полном серьезе называют нынешний Нью-Йорк — «Эрец Исраэль».
9
Отмечу: британцы, французы и испанцы колонизировали (нередко зверски) чужие территории и проживавшие там коллективы; большую часть этих территорий им пришлось со временем покинуть; сионисты же затеяли поистине беспримерное дело — колонизацию собственной «метрополии», то есть войну, не признающую компромиссов. Войну на уничтожение. Примерно как белые американцы — уже не британцы — в Северной Америке.