Кстати, в 1945 году президиум Союза писателей выдвинул Гроссмана за книгу «Годы войны» на соискание Сталинской премии. Но кто-то из сильных мира сего кандидатуру писателя почему-то отклонил.
Вскоре после победы Гроссман и Эренбург составили «Чёрную книгу» об истреблении фашистами евреев на Украине, в Белоруссии и Польше. Еврейский антифашистский комитет порекомендовал подготовленную писателями рукопись издать во всех странах Европы и в Америке. Но руководителю Агитпропа ЦК ВКП(б) Г.Александрову эта идея не понравилась. Он предложил главному партийному идеологу А.Жданову набор «Чёрной книги» рассыпать.
Ну, а потом начались мытарства с рукописью романа «За правое дело». Александр Твардовский несколько лет боялся опубликовать эту книгу в «Новом мире». Когда же роман всё-таки напечатали, на писателя обрушились Михаил Бубеннов и Аркадий Первенцев, а также чуть ли не весь Агитпроп ЦК.
Боясь ареста, Гроссман согласился в феврале 1953 года подписать жуткое письмо с требованием депортировать евреев, в чём потом раскаивался всю жизнь. Он ведь и за новый роман взялся в том числе и потому, чтобы хоть как-то искупить свою вину.
Более менее жизнь Гроссмана стала налаживаться лишь после смерти Сталина. В конце 1955 года его идейный недруг Василий Смирнов, оставшийся за руководителя Союза писателей СССР, под давлением одного из помощников Никиты Хрущёва отправил в ЦК КПСС ходатайство о награждении писателя в связи с 50-летием орденом Трудового Красного Знамени. Этой бумаге тут же дали ход завотделом культуры ЦК Д.Поликарпов и секретарь ЦК М.Суслов. Затем Т.Родионова экранизировала роман Гроссмана «Степан Кольчугин». Правда, фильм получился не ахти каким.
Подножку Гроссману подставил, как это ни странно, его давний соратник Э.Казакевич, побоявшийся включить в альманах «Литературная Москва» один из рассказов писателя.
2. Выбор печатного органа
Роман «Жизнь и судьба» Гроссман вчерне закончил ещё весной 1960 года. Отдельные главы он предложил разным редакциям. Но в газете «Труд» ему сразу отказали. «Литературная газета», до этого завернувшая писателю воспоминания о Платонове, взяла паузу. Зато несколько фрагментов тут же приняли в газете «Литература и жизнь» (первый фрагмент под названием «Утром и вечером» был напечатан 10 июня 1960 года, второй – «В калмыцкой степи» – 26 августа).
Как потом выяснилось, главный редактор «Литературы и жизни» Виктор Полторацкий перед тем, как заслать главы из романа Гроссмана в набор, проконсультировался в двух отделах ЦК КПСС. В отделе культуры ЦК его намерения поддержал недавний выпускник Академии общественных наук Ал. Михайлов, а в отделе науки, школ и культуры ЦК по РСФСР ему дал добро инструктор Михаил Колядич.
После этого можно было смело предлагать рукопись и какому-нибудь «толстому» журналу. Гроссман, давно имевший зуб на Александра Твардовского, сделал ставку на «Знамя» Вадима Кожевникова. «Почему Гроссман решил отдать свой последний и впоследствии самый знаменитый роман – «Жизнь и судьба» – именно в «Знамя»? – вопрошал впоследствии друг писателя Семён Липкин. – Прежде всего, конечно, причина – воспалённая обида на Твардовского, который вынужден был каяться в том, что поместил в «Новом мире» роман Гроссмана «За правое дело», подвергшийся жестокой, озлобленной партийной критике. Бессмысленно предполагать, что «Новый мир» напечатал бы «Жизнь и судьбу», но могу поручиться, что роман не был бы арестован, если бы рукопись была сдана автором в «Новый мир». Гроссман, понятно, не хотел иметь дело с отрёкшимся от него редактором. Это была не только обида автора, но и бывшего близкого друга. Другая причина заключалась в том, что Гроссманом овладела странная мысль, будто бы наши писатели-редактора, считавшиеся прогрессивными, трусливей казённых ретроградов. У последних, мол, есть и сила, и размах, и смелость бандитов. Именно тогда, когда нервы Гроссмана были так напряжены, редактор «Знамени» В.М. Кожевников предложил ему отдать роман в «Знамя». Гроссман сидел без копейки, и Кожевников, имея, возможно, об этом сведения, обещал ему солидный аванс – под произведение, которое не читал. Гроссман согласился не сразу, пробовал испытать Кожевникова, предложил ему рассказ «Тиргартен», в своё время отвергнутый либеральным альманахом «Литературная Москва», редактируемым Э.Г. Казакевичем. «Знамя» пожелало рассказ напечатать. Кожевников довёл его до вёрстки, но цензура запретила рассказ. Кожевников тут ни при чём, он не хитрил, он и впрямь хотел рассказ напечатать, сумел в этом убедить Гроссмана. И Гроссман окончательно решил связать судьбу романа со «Знаменем». 30 июля 1960 года Гроссман мне писал: «Знамя» наседает, торопит, просит уточнить дату сдачи рукописи» («Знамя», 2001, № 1).