Что теперь делать, где искать Анюту? Марина не знала. Чувство безысходности охватывало ее, отнимая способность здраво мыслить. В каждом углу мерещились хмурые тени, в голову поочередно впивались огненные булавки. Как тогда, когда Марина упала и ударилась об пол. Перед глазами проносились сцены семейной жизни с Петей - беззаботное время, полное любви и взаимопонимания... Вот только не могла она назвать эти годы по-настоящему счастливыми... Потом - их жизнь втроем с Анютой, состоявшая из забот о ребенке, материнской нежности и скандалов... И, наконец, ополовиненное счастье после ухода бывшего мужа... Марине стало страшно от тех мыслей и откровений, что лезли в голову. Неужели, она и впрямь не была счастлива ни одного дня с тех пор, как вышла замуж? Или это клеймо ущербности появилось гораздо позже, когда Марина пыталась бороться, а потом - смириться с проклятым диагнозом?
Старинные кухонные часы печально тикали, напоминая, что невозможно вернуть время вспять. Этот звук отдавал гулом в груди, но мучительнее казалось осознавать, что Анюта неизвестно где, а все из-за нее... Словно злой рок преследовал Марину по пятам, выжидая удобного случая, чтобы окончательно уничтожить... Поймав себя на этой мысли, она сбежала из пустой квартиры, в которой сразу стало невыносимо холодно и тоскливо. Именно сбежала, оставляя позади и незапертую дверь, и сонм воспоминаний...
Жужжание в кармане вывело Марину из ступора. Разговаривать ни с кем не хотелось, но она все равно механически схватилась за трубку, нажала зеленую кнопку и застыла, забыв прислонить мобильный к уху.
- Слушай, я все жду и жду, а ты все не звонишь, - раздался звонкий Витин голос. - Что у тебя там случилось?
- Ни-че-го, - безучастно ответила Марина.
- Как это «ничего»? Что у тебя с голосом? Ты где? - Похоже, подруга всерьез забеспокоилась, оттого и завалила ее вопросами.
- Я? Какая разница... А вот где Анюта?.. - Марина будто впала в транс, в голове поселилась пустота. Только редкие всполохи сознания «выключали» ее.
- Ты дома?! - резко заорала в трубку Виолетта, заставляя Марину вздрогнуть.
- Нет, я на качелях... Анюта любила...
Марина сбросила вызов, не договорив. Слезы душили, не давая глотнуть воздуха. А что если у Ани с Виктором все-таки была близость? Большей мерзости казалось трудно представить! Марина пыталась отогнать эту назойливую догадку, но она хуже всякой мухи стремилась ужалить побольнее. Все из-за нее... Она виновата... Боже, как же безумно тяжело смириться с этим!
- Господи! - закричала, выворачивая легкие наружу. - За что?! За что ты проклял меня?!
Небо безмолвствовало. Только мелкий дождь набирал силу, смывая следы прошедшего дня и добавляя влаги на лице. На Маринины воззвания никто, из бывших во дворе, не обратил внимания. Всем хватает своих проблем, чужая боль не нужна никому...
- Вострикова! - как разряд тока разнесся по позвоночнику голос Виты. - Отдери свой зад от качелей и иди за мной!
Не поднимая головы, Марина подчинилась. Безвольной куклой она поплелась следом за подругой, зашла в подъезд своего дома, поднялась по лесенкам, словно ее вели на веревочке. У двери в квартиру чуть не налетела на Виту.
- Ключи где? - все так же по-командирски спросила подруга.
Марина безучастно пожала плечами - мол, не знаю, отстань от меня. Скрипя зубами, Виолетта дернула ручку двери и только руками всплеснула. Железная преграда со скрипом, но без малейшего сопротивления, подалась, впуская их внутрь.
- И давно ты там сидишь, пока у тебя тут все нараспашку? - Вита еще пыталась достучаться до Марины.
Она же не смогла произнести ничего внятного. Изо рта текли слюни, прерываемые хрипами, но не слова. Казалось, они застряли в голове и никак не могли выбраться наружу, путая мысли. Только когда подруга затащила Марину в ванную и окатила холодной водой из душа, она пришла в себя. И тут же испугала Виту отчаянным рыком. Осознавать случившееся оказалось невыносимо, гораздо проще было чахнуть в чужом дворе, чем снова и снова вспоминать Анюту в Чагинской рубашке...
- Все хорошо, я рядом, все наладится, - приговаривала подруга, пытаясь прижать Маринину голову к груди. - Успокойся...
- Ничего не будет хорошо. Раньше было, а теперь - нет! Я виновата! - твердила, колотя себя кулаком в грудь и вырываясь.