— Приемышкам? Это к Лариске с Люськой что ли?
Аня нахмурилась. По сердцу коготками прошлась ревность. Неужели вместо того, чтобы заглядываться на стройных девчонок из благополучных семей, Виктор Андреевич предпочел ухлестывать за беспородными серыми мышами. Люда Юркова и Лариса Ивашкина учились на юридическом, как и Аня с Кариной, но на курс старше. Половина универа, с легкой руки Васьки, дразнила их в глаза и за глаза.
Люда — выпускница детдома — тихая, спокойная, задумчивая, с глубокими серыми глазами и вечно наползающей на них длинной челкой, поступила на бюджетное место. Лариса — бойкая, озорная, высокая и худая — училась платно и жила с мамой и папой, но пронырливые Василисины «наушники» вызнали, что она им не родная. Несмотря на то, что девушки друг на друга не походили, доставалось им от остальных студентов одинаково. Сама Аня никогда девчонок не обижала — просто не считала недостатком то, что кому-то не повезло в жизни. Но теперь неприязнь и досада разливались в душе, заставляя скрежетать зубами.
— И в чем выражается эта неравнодушность?
— Виктор пару раз интересовался их настроением, настойчиво предлагал позаниматься дополнительно после лекций…
— И всего-то?! — Аня хмыкнула, хотя внутри по-прежнему все сжималось. — Так это ерунда, а не интерес! Тем более что, насколько я знаю, Лариске и впрямь не помешает позаниматься лишний раз. Хотя… из этой идеи может выйти толк…
— Чего ты задумала — признавайся! — Карина пихнула ее локтем в бок.
— Нет. Пока не скажу — вдруг не получится.
— Ну вот, я ей почти все рассказала, а она мне — ничегошеньки…
— Почти? Что-то еще?
— Да, — при этих словах глаза Карины заблестели. Она наклонилась к Аниному уху и зашептала, — Васькина подруга — Талия, живет где-то в твоем районе, так она мне полночи втирала, что у твоей мамы — хахаль молодой!
— Чего? — Аня опешила.
Как это так?! Она прозевала роман собственной матери? Всегда, когда на ее горизонте всплывал очередной воздыхатель, Аня была в курсе и энтузиазма родительницы не разделяла. Все эти Георгии и Иваны равнодушно трепали дочку «возлюбленной» по голове, заглядывая масляными глазками в вырез ее платья. Каждый раз мать приходила счастливая, с букетом или пакетами из бутика, а потом, через месяц-другой, ревела ночи напролет после очередного «разрыва».
Наверное, поэтому понятие «мамин ухажер» у Ани не вызывало ничего, кроме неприязни. Со временем она стал делать все, чтобы извести потенциального кандидата. Почти всегда — успешно. Рано или поздно претендент на руку и сердце не выдерживал подначек и откровенных истерик и срывался на Аню, после чего у мамы всякое общение с деспотом и грубияном прекращалось.
Но уже несколько лет никакой влюбленности за матерью не замечалось. И на тебе — молодой хахаль! Тут же перед глазами встал недавний «кол-лега», крепко сжимавший ее ладонь.
— Бли-и-ин! — протянула Аня, оглушенная догадкой. — Я ж его видела!
— Вот и я про то же! Уже Васька в курсе, а лучшая подруга ни сном, ни духом!
— Кариш, так ведь и я была не в курсе! Но теперь догадываюсь, что вчерашний коллега на самом деле очередной альфонс!
— Ну ты даешь! Какой коллега? Твоя мама и подруг-то в дом не зовет, а тут — коллега! Конечно, я могу предположить, что он развозит цветы в одном из магазинов Марины Вячеславовны, но раз она решилась привести его в дом, то дело — труба.
— Почему? — Аня все еще переваривала информацию, поэтому не уловила, куда клонит подруга.
— Потому что у них все серьезно! И пригласила она его не просто так — чайку попить, а чтобы вас познакомить. Только не решилась. Но это конечно, если мама знала, что ты дома…
— Знала… — вздохнула Аня.
Новость про «Сережу» вытеснила из мыслей Виктора Андреевича. Обида застряла в горле, глаза заслезились. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Аня шмыгнула носом и бросила недоеденную плюшку на стол, по которому бесцеремонно ползала муха. Почему мама не сказала ей правду? Зачем надо было тащить в дом этого засранца без предупреждения? Обида ширилась, раздувала грудь, наполняя каждый вдох болью. Ничего, будет и на ее улице праздник!
Весь оставшийся день прошел в черных тонах. Настроение плескалось на нуле, нудные лекции проскакивали мимо ушей, не впечатлил и трояк по контрольной. Даже сидя на теории государства и права, которую вел Виктор Андреевич, Аня представляла, как закатит маме грандиозный скандал с заламыванием рук и горючими слезами. Последние так и просились наружу, но она держалась. Дорога до дома показалась бесконечной. Наконец-то Аня добралась до знакомой железной двери. Ярость кипела в душе, на ум приходили хлесткие слова, одно другого обиднее и ядовитей. И больше всего на свете хотелось, чтобы мама сейчас была дома!
— Ну, держись, Серожа, — зло прошипела Аня, ковыряя ключом в замочной скважине.
Глава 5
Вопреки ожиданиям, мамы дома не оказалось. Аня легла спать, демонстративно не притронувшись к сырникам и рассольнику, оставленным на кухне с запиской «не забудь пообедать, сметана в холодильнике». Едва она прикрыла глаза, как ее поглотил тягостный плен сна.
В нем Аня превратилась в маленькую девочку, потерявшуюся на рынке. Ходила между рядами с серыми фигурами за прилавками, звала маму и плакала. Чувство одиночества и безысходности поглотило ее. И чем дальше продвигалась, тем сильнее страх сковывал сердце. Потом четкая картинка расплылась, и в этом сумрачном сгустке слышался чей-то разговор. Кто-то невидимый натужно ругался и кричал, вот только слов разобрать не получалось. Это был бессвязный монолог, оседавший в душе раздражением и обидой. «Когда же я все-таки проснусь», — мелькнула мысль. И тотчас Аня увидела себя во сне спящей — мерное дыханье, тонкая синяя жилка, подрагивающая на шее. Картинка не давала покоя — было в ней что-то странное, пугающее. Миг — и похожее на нее как две капли воды видение приподнялось, из его рта высунулся раздвоенный язык, зрачок вытянулся наподобие змеиного, а радужка пожелтела. Оно сползло с кровати, зашелестело пестрым длинным туловищем по полу. Даже сквозь сон Аня почувствовала холод, пробиравшийся к сердцу. Видение вплотную приблизилось к маме, которая призрачной тенью возникла неподалеку. Она стояла спиной к змее с Аниным лицом и пела знакомую колыбельную. Вот, чудовище подползло ближе к маминой ноге, повернулось и ехидно подмигнуло Ане. Она догадывалась — еще немного и змеище ужалит самого дорогого человека. В ту же секунду Аня ощутила чье-то дыхание на коже, вскрикнула и проснулась.
Мама сидела на кровати и щупала ей лоб прохладной ладонью. Присутствие родного человека обрадовало, знакомый с детства запах с легкой примесью духов успокоил. Забыв про желание устроить скандал, Аня бросилась матери на шею и крепко обняла.
— Что такое? — в мамином голосе сквозила тревога.
— Кошмар приснился…
— Это просто сон, — она улыбнулась, погладила Аню по волосам. — Как себя чувствуешь? Заболела? Почему не поела?
Мама принялась заваливать ее вопросами, или, как Аня говорила подруге «душить заботой». Слова про обед напомнили о злосчастном Сергее. Жажда скандала вспыхнула с новой силой, глаза заранее наполнились слезами, губы задрожали. В груди разрослась досада, отдавая в горло пульсирующими толчками. Аня отстранилась, вперилась взглядом в мамины глаза и процедила:
— Сейчас это неважно. Я все знаю.
— Ты о чем? — похоже, она и впрямь не догадалась, о чем речь.
— Я про твоего нового коллегу-любовника.
Аня ждала привычной реакции: оправданий, заискиваний, убеждений, истерики, но мама оставалась спокойной. Только нахмурила брови и поджала губы.
— И что с ним не так? — сухо спросила она.
— Как ты могла скрывать это от меня?!
— Я не обязана посвящать тебя в подробности личной жизни. Тем более зная, как ты относишься к моим поклонникам.
— Потому что все они — козлы! Неужели ты не помнишь, сколько раз тебя бросали! — Аня перешла на крик. Из глаз брызнули слезы.