Оказавшись дома, Марина как всегда крикнула в прихожей «я дома!», но ответа не последовало. Неужели Анюта ушла гулять? Если раньше эта мысль принесла бы облегчение, то теперь захотелось плакать от обиды. Марина прошла на кухню, открыла кастрюлю с супом — не убыло ни сантиметра. Сырники тоже покоились ровной горкой, как утром, когда она доставала их из духовки. Анюта обнаружилась в своей комнате. Она спала, как ребенок — поджав ноги к груди и с ладонью под щекой. Марина улыбнулась, присела на край кровати.
— Анечка-а, — тихонько позвала она, потрясла за плечо.
Дочка не шелохнулась, во сне она хмурила брови, губы подрагивали.
— Аню-ут, — уже громче произнесла Марина.
Она забеспокоилась. Почему дочка легла спать так рано? Ничего не ела… Заболела? Мысль тут же отозвалась тревогой в груди. Марина приникла губами к ее лбу — вроде, все нормально. Не успела подумать об этом, как Аня закричала и проснулась.
Придя в себя, она тут же принялась наседать на Марину. Слова дочери обжигали, превращали сердце в сгусток боли. Хотелось разреветься и выбежать из комнаты, а потом — будь, что будет! Но тут в голове словно что-то щелкнуло.
Марина стала видеть себя будто со стороны, слова вылетали без ее участия. И только ощущения открывающегося рта и звук собственного голоса не давали забыться. Она удивилась, насколько ясно и спокойно может говорить. Особенно после того, как Аня перешла на откровенную провокацию. Это так хорошо было видно со стороны. Она старалась обидеть, уязвить, довести до слез. Но Марина превратилась в бесчувственного робота, который выдавал фразы одна за другой, будто заученные наизусть.
Только под конец разговора эмоции просочились сквозь пелену отстраненности. Марина перешла на повышенные тона, чуть не сорвав голос. Но тут же «индийский гипноз» отстранил ее, вынуждая равнодушно смотреть, как Анюта выскакивает из квартиры.
Около сорока минут потребовалось Марине, чтобы прийти в себя. Все это время она так и сидела в комнате дочери, тупо уставившись в одну точку. Именно тупо — ни одной мысли, ни одного движения — только ровное дыхание. Наконец, Марину отпустило. Она вздрогнула, огляделась, а потом опрометью выскочила из квартиры в строгом костюме и тапках. Хорошо еще, что не забыла схватить ключи с тумбочки в прихожей.
Уже через пару минут Марина сидела на лавочке в соседнем дворе и тоскливо смотрела, как на качелях веселятся подростки. Раньше, когда она ссорилась с Анютой, та всегда прибегала плакать сюда. Также, как и Марина запиралась в комнате… Но раньше она всегда приходила следом за дочкой и забирала ее домой, а Аня скреблась под дверью ее комнаты… Они ревели взахлеб и каждый раз клялись, что больше никогда не станут ругаться…
В душе стало пусто и холодно. Куда идти? Где искать? В голове проносились пугающие картины, что может случиться с девушкой в равнодушном городе? Надо что-то делать — не сидеть же здесь, пока Анюта одна блуждает по ночной Москве?
Марина помчалась домой. Оказалось, зря брала ключи — уходя, она забыла закрыть дверь. Первым делом отыскала мобильный и принялась звонить Анюте, но она не брала трубку. А потом и вовсе спокойный женский голос сообщил, что «аппарат абонента выключен…». Слезы навернулись на глаза, знать бы, что дочка нарочно отключила телефон — стало бы намного легче. А так… Марина в отчаянии схватилась за голову, что думать, куда бежать? И тут раздался звонок.
Не глядя, Марина схватила трубку:
— Да! — она так надеялась, что это Анюта!
— Ну что, больше не дуешься? — раздался задорный голос Виты.
Соленые капли потекли по Марининым щекам, из груди вырвался стон пополам с рыданием.
— Ты чего? — раздалось на том конце «провода». — С Сережей чего? Да Бог с ним! Живи и радуйся! Я же не против, я за тебя переживаю!
— Анюта из дома ушла, — сквозь всхлипы едва выдавила Марина.
— Вернется! В соседнем дворе отсидится и придет, — голос Виты все еще излучал бодрость и благодушие.
— Не вернется… Мы про Сергея поговорили, — захлебываясь произнесла Марина. — Я сама ее выгнала…
После этих слов слезы переросли в истерику. Марина прижала кулак ко лбу и не могла произнести ни слова на расспросы подруги. Рыдания рвали нутро, выскребали душу.
— Так, подруга, — строгим голосом отчеканила Вита. — Приехать я не могу — в командировке в Костроме, но и раскисать тебе не дам! Успокойся, возьми себя в руки! Твоя Анюта не настолько бестолкова, чтобы натворить дел. Скорее всего, отсидится у подруги. Заодно и подумает, правильно ли поступила. А то, что поговорила с ней — молодец! Надо было сразу, а после драки, как известно, кулаками не машут. Поэтому запасись терпением и выжидай! Сейчас ложись спать, а завтра позвони еще раз. Не будет же она вечно тебя избегать!
Слова подруги утешили, но не успокоили. Марина, давясь слезами, поблагодарила ее и сбросила вызов. Но что-то было в словах Виты толковое… Марина напрягла память и подскочила — Каринка! Анютина закадычная, которая знала о ней все. Наверняка, дочка сообщила ей, куда делась. Вот только в телефонном справочнике ее номера не нашлось. Марина схватилась за домашний телефон и перекопала его память, но и там ничего не обнаружилось. Номеров — масса, только ни один не уточнен, кроме «мама работа» и «тетя Жанна».
Тогда Марина отправилась в комнату Анюты, нерешительно замерла на пороге, оглядывая обстановку. Взгляд остановился на «секретном» ящике, в котором дочка хранила свой дневник с сердечными делами и девичьи анкеты. Не раздумывая, Марина подошла к нему и принялась искать номер телефона Анютиных подруг. Уже через несколько минут она дрожащими пальцами набирала заветные цифры.
— Карина? Это мама Ани Востриковой, — сбивчиво заговорила Марина. — У нее телефон отключен — не могу дозвониться.
— Я не могу сказать, где Аня, — Карина засопела в трубку. — Она просила.
— Хорошо, только скажи — с ней все в порядке?
— В полном. Вы не переживайте, — видимо, голос у Марины и впрямь был сам не свой, если Анина подруга принялась ее утешать. — Она вернется.
— Надеюсь, — только и смогла выдавить она. — Спасибо.
Марина нажала кнопку сброса и обхватила плечи руками. Без дочки квартира, казалось, потонула в тишине. Воздух показался спертым, и не хватало сил сделать новый вдох.
Глава 7
Старые, местами ободранные обои с выцветшими розами, облупившийся потолок и белоснежная тюль — все это Аня видела впервые, потому что прежде никогда не заходила к Женьке в гости. Хоть он и приглашал. Теперь же деваться было некуда.
— Да ты проходи, не стесняйся, — ободряюще произнес Женька. Он суетился, растаскивал по углам вещи и прятал бутылки из-под пива. — Уж извини, не ждал тебя сегодня.
Стулья в крохотной комнате отсутствовали, поэтому Ане пришлось сесть на кровать-полуторку. Кроме нее были еще покосившийся шкаф, прикроватная тумба без ручек и компьютерный стол, на котором размещались ноутбук, «мышка» и колонки. Последний смотрелся нелепо в среде стандартной общажной мебели. Так же, как тюль и бархатистые синие шторы на окнах в обшарпанной комнате. Видимо то, с каким выражением Аня смотрела на все это «великолепие», не осталось незамеченным.
— Я тут недавно, ремонт пока не делал, — Женька виновато улыбнулся и присел рядом.
Между ними повисла напряженная тишина. Будто они не полтора месяца встречаются, а только вчера познакомились и теперь сидят на первом свидании. На миг Аня даже забыла, что находится в гостях. Ее мысли возвращались к ссоре с мамой… Сейчас Аня сердилась на себя за то, что в кафешке с завидным упорством нажимала кнопку «отклонить вызов», а потом и вовсе отключила телефон. В груди разрасталась тревога — как она? Может, все-таки стоило с ней поговорить? Наверняка, мама мечется, не зная, где ее искать. На глаза навернулись слезы, Аня закусила губу, а потом достала телефон и набрала номер Карины. Позвонить маме она не могла — гордость не позволяла, а вот передать весточку через подругу — легко.