– Кетчуп? – закричал он. – Ты издеваешься?
– Месье Веселов, я на Вас не кричала, кабинет мой, прошу выйти! Если есть претензии по проекту, прошу их выразить в своём кабинете и на мадемуазель Жульен!
Лицо Максима Витольдовича пошло пятнами, он отшвырнул чертежи, как тараканов, и, развернувшись на пятках, вылетел как пробка из бутылки шампанского, которое я очень люблю трясти.
– Жюли! – заорал он на весь офис. – Быстро ко мне!
Ну точно ручная тявка. И обращается он к ней так же, как к карманной собачке. Я бы ему по моське чайником за такое, и «научим танцевать...»
Глава 2
От телефонной трели я подпрыгнула на стуле, немного задумавшись. Конечно же, я ждала этого звонка. Мадемуазель Жульен визжала так, что могла и не звонить. Весь офис её слышал.
– Тамила, бистро в мои кабинет, – как только я поднесла трубку к уху, выпалила Жюли на плохом русском. И ведь знала, что если скажет по-французски, я даже не шевельнусь. Сделаю вид, что не поняла её.
– Конечно-конечно, уже бегу, – ответила я и, положив трубку, откинулась на спинку кресла. Оттолкнулась ногами от пола и покрутилась в нём. Потянулась, размяла шею и встала. У меня был свой стеклянный кабинет, точно такой же у мадемуазель Жульен, только напротив. Остальные работники сидели за простыми перегородками.
Все, затаив дыхание смотрела на меня, только Жулька «тявкала» и смешно трясла своими белыми кудряшками-барашками, что-то высказывая Максиму Витольдовичу.
Взяла чертежи, скатав их трубочкой, и походкой от бедра прошествовала к начальству.
В приоткрытую дверь была слышна её торопливая речь. Зелёные глаза Жюли метали молнии, ещё бы. Она совершенно не умела держать лицо. Кто и за что назначил её на это место?
– Максим, объясни мне, какого чёрта она меня подставляет? Ты обещал, что проект мой!
Так, так, так! Значит, он обещал! Теперь бы выяснить за какие заслуги? Лицо тяпкой и захожу в кабинет.
– Вот, тут всего-то пару пятен.
– Как я буду показывать это? – она тыкнула в развернутый мною на столе проект.
– А что такого? Можно же просто перечертить? – пожала я плечами и надула из жевательной резинки пузырь. Он оглушительно лопнул и прилип на нос и щёки.
Оглушительная тишина стояла не только в каморке мадемуазель Жюли, но и во всём офисе. Глянув на босса, который едва сдерживал смех, я с невозмутимым видом стала отлеплять жвачку от лица.
Максим Витольдович ещё раз глянул на меня и, буркнув «сами разбирайтесь» вышел из кабинета.
– Ты в своём уме? – зашипела змеёй она. – Как при Максе себя ведёшь?
– Я? – невозмутимость наше всё! – Что я сделала?
– Да ты! Да я! Я пожалуюсь, месье Трюффо! – взвизгнула она.
– Ага, давай! Так и скажи, что тебе отдали проект, над которым я зависала две недели. А ты, – пришла моя очередь тыкать пальцами. – Теперь хочешь почивать на лаврах. Но с черчением у тебя ОГРОМНЫЕ, – я развела руками, показывая масштабы, – проблемы!
Мадемуазель Жюльен пошла пятнами от возмущения и заорала на весь кабинет:
– Вон! Убирайся! Несносная девчонка!
Пожала плечами и, улыбаясь, вышла от старшего дизайнера. Проходя мимо ребят, с которыми работала, улыбнулась им. Мальчишки в свою очередь подняли большие пальцы вверх с одобрением. Жульку мало кто любил в офисе. Она все крутые проекты загребала себе. Вернее их ей отдавал месье Веселов. Спят они что ли?
От этой мысли меня передёрнуло. Ещё чего! Думать о нём в таком ключе.
Зайдя в кабинет, пнула стул. Зашипела сквозь зубы и, ругая начальство, на чем свет стоит, погрузилась в разработку нового проекта, практически не поднимая головы. Только Дина заносила несколько раз кофе.
– Милка, – выговаривала она мне. – Хоть на обед пойдём! И возражений я не принимаю.
Дина моя подруга еще с университетской скамьи, она меня многому учила в Москве. И квартиру мы снимали с ней на двоих, когда надоела общага. Пару раз даже грозились отчислить нас тоже двоих, за проказы. Так что, с ней мы не разлей вода.
– Договорились, только зайди за мной.
Динка засмеялась, зная, что я могу до вечера сидеть и не отрываться от компьютера, погружаясь с головой в своё любимое дело.
– Bonjour papa, – ответила я, на входящий звонок, разминая шею. Часы показывали без трёх минут час. Значит почти обед.
– Bonjour. Тами, как у тебя дела? – осведомился мой любимый родитель.
– Всё хорошо, – я была на него ещё зла, поэтому отделывалась сухими фразами. – Как мама?
– Замечательно, приезжай к нам на выходные. Соберутся друзья, устроим пикник.
– Я подумаю.
– С Кати встретишься, Тима по тебе скучает, – а вот на больной мозоль не стоит наступать. Я безумно люблю племянника и действительно как вернулась в Париж, ни разу не была дома.