“Кто хочет остаться со Мною?
Станем вместе.
Кто хочет судиться со Мною?
Пусть подойдет ко Мне.”
Введение
"Кто, как Бог?" — эти возгласом архистратиг Михаил остановил безумное восстание возгордившегося Люцифера, посчитавшего себя равным Создателю, и сверг его с небес. Но последний, не пожелав смириться со своим поражением, продолжил свою пропаганду и среди сынов человеческих. Именно он сочинил идею, что Вседержитель подобен твари и не может Сам сделать то, что захочет. — Эта идея об ограниченности власти Господа существовала начиная с грехопадения и также всегда ей сопутствовала мысль, что происхождение Вселенной можно объяснить исходя из ее собственных законов. Именно в русле этой сатанинской предмысли и возникла в последние столетия (а точнее вернулась из забытого язычества) теория эволюции во всех ее видах.
Нет ничего удивительного, что ее с восторгом приняли люди мира сего, во зле лежащего. Но крайне печально, что ей заразились и члены Вселенской Православной Церкви, которые не услышали совет святителя Ипполита Римского, обращенный к еретику Ноэту: "Ужели тебе недостаточно знать, что Бог создал мир, и не излишним ли является твое стремление определить, как именно Он создал его?".[1] Напротив, они вместо того, чтобы следовать здравым словам Божественного Откровения и прекрасному согласию Отцов, послушали шипения того, кто "уповает, яко внидет Иордан во уста его" (Иов 40, 18) и чрез это проглотит тех, кто получил в водах этой благословенной реки свое Возрождение. Они послушали голоса своего плотского разума и с ними, к несчастью произошло то, о чем предупреждал свят. Тихон Задонский: "Плоть немощная того не чувствует и разумом не постигает, того не приемлет. Что Бог един есть естеством и троичен во Ипостасех, того она не приемлет. Что мир из ничего создан, того не приемлет, рассуждая, что ничего из ничего не бывает, но все из иного рождается: и прочие святые тайны за буйство плоть вменяет: Понеже "душевен человек", то есть плотской, "не приемлет яже Духа Божия; юродство бо ему есть" (1 Кор. 2, 14). Отсюда произошли душепагубные мнения о создании мира, о Бозе, о Христе Сыне Божием, о воскресении мертвых, и о прочих христианския веры догматах в христианах, которые о тех рассуждали по плотскому разума смыслу, который, яко слеп сам по себе, постигнуть их без помощи веры не может, и так заблуждает, а не пленяли его в послушание веры".[2] Так возникли — и теистический эволюционизм (телеологизм), и теория дня-эпохи, и теория разрыва и множество других мнений противных Божественному Откровению. Все они отвергают святоотеческий подход к внешней учености, блестяще сформулированный свят. Григорием Паламой: "Во внешней мудрости надо ещё сначала убить змия, то есть уничтожить приходящую от неё надменность; потом надо отсечь и отбросить как безусловное и крайнее зло главу и хвост змия, то есть явно ложное мнение об уме, Боге и первоначалах и басни о творении; а среднюю часть, то есть рассуждения о природе, ты должен при помощи испытующей и созерцательной способности души отделить от вредных умствований, как изготовители лечебных снадобий огнём и водой очищают змеиную плоть, вываривая её… — От змей нам тоже есть польза, но только надо убить их, рассечь, приготовить из них снадобье и тогда уж применять с разумом против их собственных укусов".[3] — А современные апологеты и богословы желают использовать змею в ее "естественном виде", в результате чего над ними сбывается пророчество Соломона: "кто разрушает ограду (Божественного Откровения), того ужалит змей" (Екк.10,8).
Одной из таких «змеиных» доктрин является учение о том, что день творения, на самом деле вовсе не день, а неопределенный период длительностью в тысячи или миллионы лет. Особая опасность этого учения в том, что его принимают как само собой разумеющееся и те православные, которые во всем остальном отвергают эволюционизм. Потому надлежит особенно затронуть это суеверие, укоренившееся даже в православных духовных школах.
Однако помня, что изобретателем этого, как и других лжеучений, является сатана не будем смешивать еретическое учение и его носителей, которые, мы надеемся, попали в вражьи сети по неведению и по этому просим не воспринимать эту работу как борьбу против конкретных людей (некоторые из которых много сделали для Церкви в других областях Ее деятельности), но как сражение за них "против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф.6,12).
Некогда праведный Иов пожелал судиться с Богом, желая узнать Его природу и получить оправдание. — Это был прекрасный и богоугодный процесс, в результате которого и Бог оправдал Себя и показал оправданным и истца. Но почти с начал времен идет также и другой процесс, вовсе не угодный Создателю, также описанный в книге Иова (Иов.1–2). На данном суде истцом является враг, желающий показать Господа лишенным и праведности, и всемогущества, а человека — ничтожным и неудачным плодом недостатка (как говорили первенцы сатаны — гностики). Результат этого процесса уже предрешен крестной победой Сына Божия, но само слушание дела пока еще не закончено. Хотя сам обвинитель уже изгнан с небес и не может клеветать на братьев наших день и ночь (Апок.12,10), но на Земле он продолжает состязаться с Создателем, поднимая против Него ереси и расколы. И в нашем сочинении мы попытаемся опровергнуть одно из его обвинений против Создателя — обвинение в немощи и неспособности сотворить мир за шесть обычных дней.
Как и бывает обычно на заседаниях земного суда мы предоставим сперва слово свидетелям обвинения, чьи аргументы будут проверены на прочность, а затем призовем свидетелям защиты. Но мы, конечно, не дерзнем произнести приговор по этому делу, ибо вся судебная власть и на небе, и на земле и в преисподней принадлежит Обвиняемому и предоставлена она Им не нам, а апостольским преемникам, которые на Земле могут вязать и решить силой огнеязычного Духа.
ЧАСТЬ 1. СВИДЕТЕЛЬСТВО ОБВИНЕНИЯ
ГЛАВА 1. БИБЛЕЙСКИЕ ССЫЛКИ
Главная задача обвинителей заключается в доказательстве того, что Божественно простое повествование Моисея извратить и превратить в свою противоположность, используя аллегорический способ толкования Шестоднева. А для этого требуется доказать, что "и у самого Боговидца Моисея не было мысли считать упоминаемые им «дни» за астрономические 24 часа".[4] Поэтому все сторонники примирения Христа и Велиара не покладая рук ищут доказательств того, что само слово «день» (по-еврейски, Oy — йом) "означало и день, и период времени". Причиной этого, по мнению о. Стефана, было то, что "Книга Бытия написана языком своего времени, языком пастушеского народа, когда понятия людей и их речь были достаточно ограничены. Семитический язык начала второго тысячелетия до Р.Х. был так беден словами, что часто одно слово выражало несколько понятий" И из этого он делает совершенно дичайший вывод. — "Если бы Боговидец Моисей жил в наши дни, то он записал бы то, что ему было открыто Богом, совсем иными понятиями".[5] — Что тотчас вызывает законный вопрос: "кому мы должны больше верить — о. Стефану или Господу, Сказавшему "скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадет" (Лк. 16, 17? "
На утверждение о. Стефана замечательно ответил свящ. Константин Буфеев: "Как бы ни казалось кому-либо, что древнееврейский язык "беден словами", элементарная научная добросовестность должна заставить автора подобных заявлений заглянуть в словарь и проверить значение слова «йом». Проделав эту нетрудную работу, всякий может убедиться, что в "Иврит русском словаре" Ф.Л. Шапиро слово «йом», употребляемое в единственном числе, означает «день», но никогда не "период времени". Второе же значение встречается в древнееврейском языке (как и в русском и во многих других языках) лишь во множественном числе, когда «дни» — «ямим» или «омот» — означает «время». Достаточно сравнить с церковно-славянским выражением "во дни оны", тождественным по смыслу с выражением "во время оно". Таких примеров не мало и в светской литературе: тургеневское "во дни сомнений, во дни тягостных раздумий" означает "во время", пушкинское "во дни печальные Великого поста" — также. Во всяком случае, контекст фразы: "И бысть вечер и бысть утро, день един /йом эхад/ (Быт. 1, 5) — никак не позволяет трактовать слово «йом» как "период времени", но однозначно лишь как "день"".
1
Святитель Ипполит Римский. Творения. Выпуск 2. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1997. С.113.
2
Цит. По Схиархимандрит Иоанн (Маслов). Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. М.1996. С. 339.
4
Прот. Стефан Ляшевский. Библия и наука: богословие, астрономия, геология, палеонтология, археология, палеогеография, антропология, история с элементами других наук. M.1996.C.13.
5
Прот. Стефан Ляшевский. Библия и наука: богословие, астрономия, геология, палеонтология, археология, палеогеография, антропология, история с элементами других наук. M.1996.C.12–13.