— Вона, из грибов. Только и всего.
— Ай, и верно! Из грибов-пузырей дым повалил! Это что же творится-то, милые мои?!
— А ничего. Лось проскакал. Грибы-дождевики растоптал.
— Дак почему ж они дымятся-то?!
— Тьфу ты! Да потому, что спелые! Это не дым валит, это споры грибные, семена грибные, по ветру летят!
— Ну, тогда вали, дым, гуще, грибов будет пуще!
ВСЕМ ВАМ КРЫШКА
Шёл Морозко первый раз по лесу и ноги промочил. На земле ещё осенние лужи были, в болотах — воды полно, а лесные озёра от ливней даже из берегов вышли.
А у Морозки ноги в валенках. Неспособно шлёпать.
Зачихал Морозко, носом захлюпал. А потом рассердился и начал рукавицами друг о дружку похлопывать. Как хлопнет — так ледяная крышка готова.
Для луж — маленькие крышечки понаделал,
Для болот — побольше крышки.
Для прудов и озёр — совсем большие крышки, крепкого зелёного льду.
Взял их Морозко в охапку и пошёл воду запечатывать.
— Сейчас, — говорит, — всю эту слякоть прикрою.
Наклонился над лужицей, крышечку примеривает.
А из лужицы слабенькие голосишки:
— Морозко, Морозко, не запечатывай лужу, не опускай крышечку!
Смотрит Морозко, а в луже всякой живности полно: тут и жуки-плавунцы, и жуки-водолюбы, и жуки-вертячки, тут водяные паучки, блошки да личинки... Снуют-суетятся!
— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили. Всем вам крышка!
Примерился — хлоп! — и вмиг лужу запечатал.
Дальше идёт. К болоту выбрался.
— Сейчас, — говорит, — и здесь воды не будет. Подберу крышечку!
А из болота голоса слышны:
— Морозко, Морозко, не опускай крышку, не запечатывай болото!
Глянь — и тут жителей полно: лягушки, тритоны, улитки копошатся.
— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили. Всем вам крышка!
Примерился — хлоп! — и вмах болото запечатал.
Дальше идёт. На озеро вышел.
— Сейчас, — говорит, — самую большую да толстую крышку подыщу!
А из озера голоса слышны:
— Морозко, Морозко, не опускай крышку, не запечатывай озеро!
Глянь — рыб в озере полно. Тут и щуки, и окуни, и пескари, и мелюзга всякая, мальки-сеголетки.
— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили! Всем вам крышка!
Примерился, прицелился — хлоп! — и легла на озеро толстая ледяная крышка.
— Вот так! — Морозко говорит. — Теперь моё времечко — по лесам да полям разгуливать. Захочу — помилую, а захочу — так всех погублю!
Похваляется Морозко, идёт по лесу, ледком похрустывает, по деревьям постукивает.
— Я один тут властелин!
И невдомёк Морозке, что все водяные жители живы-здоровы остались.
Жуки да личинки на дно опустились, в мягкий ил закопались.
Лягушки в тину зарылись, улитки вход в раковину известковыми дверцами закрыли.
Рыбы яму отыскали поглубже, улеглись рядком, спят.
А для тех, кто не спит, люди прорубь во льду устроили.
— Дышите себе, — говорят, — на здоровье!
Конечно, не слишком весёлое житьё подо льдом. Но ничего. До весны дотянуть можно.
А весна придёт — все Морозкины крышечки распечатает!
ВОРОНА И СИНИЦА
— Все звери от холода в норы попрятались, все птицы от голода чуть живы сидят. Одна ты, Ворона, во всё горло раскаркалась!
— А может, мне хуже всех?! Может, это я «кар-раул» кричу!
НЕ СТУЧАТЬ — ВСЕ СПЯТ!
Дятел — Красная Шапка сел на кривую ёлку, хвостом подпёрся, башкой размахнулся:
Тук-тук! Тук-тук! — застучал носом.
Вдруг из-под ёлки, из-под корня-выворотня рычат сердито:
— Эт-та что за стук? Эт-та что за бряк? Кто это мне спать мешает?
— А сам-то, — Дятел спрашивает, — ты кто?
— Медведь. А ты Дятел, что ли?
— Дятел.
— Пошёл вон! Зима на носу, я в нору забрался, спать навострился. Нечего тут мешать! — кричит Барсук.
— Чего расстучался, длинноносый?
— Жуков да личинок ищу.
— Ступай отседа. Я уже в берлогу завалился, спать наладился, мне покой нужен. В другом месте стучи.
Делать нечего, полетел Дятел — Красная Шапка в другое место. На горелую сосну прилепился, хвостом подпёрся, носом заработал:
Тук-тук-тук!
Вдруг из-под сосны, из тёмной норы, кричат недовольно:
— Кто это трещит, кто барабанит?!
— А ты сам кто?
— Барсук я! Барсук! А ты, не иначе. Дятел, пустая твоя башка!
— Чего злишься? Я жуков да личинок ищу.
— Пошёл вон! Зима на носу, я в нору забрался, спать навострился. Нечего тут мешать!