Но всё оказалось не так просто – я поняла это очень рано. Помните предложение, что я подчеркнула в книге Мэри Уолстонкрафт, мистер Кестрель – о том, что лицемер становится жертвой своего искусства? Это случилось и со мной. Мне не нужно было перенимать все привычки Квентина, чтобы выдавать себя за него, ведь никто в Лондоне его не знал. Но я всё равно это сделала, ведь выдавать себя за Квентина было проще, чем за какого-то обобщённого мужчину. Я не рассчитывала на это, но подделав его голос, манеры, почерк, привычки – я всё равно, что стала им. Я вела себя как Квентин, даже когда была одна. Я правда делала его живым – он жил во мне. И из меня он с отвращением смотрел на то, что я делаю. Он превыше всего ценил правду и честь, а я использовала его имя, чтобы жить во лжи. Такое не могло продолжаться долго, и оно не продолжилось. Случилось нечто ужасное.
Джулиан назвал это одним словом.
- Александр.
- Александр, – она сделала глубокий вдох и продолжила, тихо, но твёрдо. – Когда я говорила вам о том, как мы познакомились, я не лгала. Мы оба были в Линкольнз-Инн и ужинали в один день в пасхальном семестре. Мне стало плохо, и он предложил проводить меня в комнату. Он едва знал меня, но такая любезность была на него похожа – он всегда был щедр на подобные жесты. Я пыталась отговорить его, но без толку. Когда мы добрались до моих комнат, я поблагодарила его и попыталась заставить уйти. Но ему было любопытно. Он настоял – так любезно! – что хочет позаботиться обо мне. Мне было слишком дурно, чтобы прогнать его. Он усадил меня в кресло, ослабил платок на шее, и всё понял. Он… заставил меня снять сюртук и… и… запустил руку под рубашку.
- Мерзавец! – сэр Малькольм подскочил и зашагал по комнате. – Отвратительный, презренный негодяй!
- Он навис надо мной, – её либо было красным, а глаза расширились, но в них не было ни слезинки. – Он был зачарован. Он прошёлся по мне взглядом, что я не могу описать…
- О боже! – хрипло выкрикнул сэр Малькольм. – Верити, что случилось дальше?
- Ничего, – быстро успокоила она его. – Мне стало дурно. Он принёс таз. Потом я откинулась на спину, почти в обмороке, уже едва испытывая страх, и спросила, что он будет делать. Он улыбнулся и сказал: «Я ещё не знаю. Я приду завтра и посмотрю, как вы себя чувствуете, и мы всё обсудим, хорошо?»
Он пришёл на следующий день. Я уже пришла в себя, и у меня был пистолет. Я сказала, что выстрелю в него или в себя – будет неважно – если он снова ко мне прикоснётся. Он видел, что я говорю искренне. Он всегда знал, насколько сильно можно давить на людей. Если он видел слабость, он пользовался ей, но открытое сопротивление делало его беспомощным. Он был дерзким, но не отважным.
Он сказал, что я не так его поняла. Он заверил меня, что существу вроде меня, не мужчине и не женщине, не стоит бояться чьих-то посягательств. Он сказал, что у меня есть только одна вещь, что я могу предложить – моё усердие. У него не было времени учиться самому, но он хотел выглядеть блестящим юристом. Он явно хотел впечатлить вас, сэр, – он посмотрела на сэра Малькольма. – Он надеялся стать политиком, и ваша поддержка помогла бы ему. Так что он решил, что я должна отвечать на ваши письма. Кроме того, он просил делиться с ним разными идеями по юридическим вопросам, чтобы он мог казаться знающим и учёным.
Конечно, я ненавидела быть его рабыней. Но что если он выдаст меня? Обесчещена буду не только я, но и дедушка, и память о моём брате. Дедушку Джорджа могут обвинить в пособничестве. Я бы столкнулась с этим раньше, если бы… если бы уступила бы ему, как он сперва хотел, хотя позже он это отрицал. Но ради дедушки и Квентина я должна была хранить секрет.
Я заплатила высокую цену. Несмотря на всё, что Александр требовал от меня, он чувствовал, что я превосхожу его, и пытался отплатить за это. Потому он сделал меня своим другом. Это было гениально – всё жестокости, что он творил, казались проявлениями доброты и щедрости. Он держал меня рядом, приглашал на свои вечеринки – всё для того, чтобы не спускать с меня глаз, подстраивать мелкие ловушки и смотреть, как я из них выбираюсь. Ему особенно нравилось представлять меня женщинам. Люди думали, что он помогает мне найти хорошую жену. Это безмерно развлекало его. Когда мы были в мужской компании, он заводил разговор на скандальные темы. Потом приходил в мои комнаты и поздравлял с тем, как много я узнала о… об отношениях мужчин и женщин. Он быстро понял, что я не буду хвататься за пистолет, если он просто говорит. И он говорил. Он мог говорить часами. Я никогда не знала, что человека можно пытать речами.