Он сказал, что не может убедить мистера Адамса, но я смогу, если захочу. Я ответила: «Но я ничего не знаю о деньгах. Разве моё слово может иметь какой-то вес для мистера Адамса?». Александр сказал, что дело не в моём слове, а в моём лице, моем… – она на мгновение замолчала, но заставила себя продолжать. – Он изъяснялся самым изысканным языком. Он сказал, что мне стоит лишь благосклонно посмотреть на мистера Адамса, улыбнуться ему, поужинать с ним. Это звучало как пустяк – маленькая услуга, что жена может оказать мужу.
Мой разум продолжал отвергать то, что говорил Александр, желая оставить меня в неведении. Когда сопротивляться пониманию стало невозможно, я пришла в ужас. Я бы скорее умерла, чем обесчестила себя и нарушила супружеские обеты. А он хотел всё равно, что продать меня! Я не знаю, предлагал он настоящую преступную связь или просто сомнительную дружбу. Но какое это имеет значение? Для меня это было одно и то же. Я отказалась. Я не могла представить, что я такого сказала или сделала, чтобы он мог подумать, что я соглашусь.
Я должна была покинуть его – просто уехать домой в Дорсет или жить отдельно от него. Он не остановил бы меня, рискуя тем, что я расскажу, что он мне предлагал. Даже самые распутные его друзья сочли бы это отвратительным. Но я осталась. Я была горда. Я не могла позволить людям узнать, как он пытался унизить меня, продать меня. У меня были и другие мотивы, лучшие. Я знала, что Юджин обожает Александра, а больше у него нет кумиров. Он так стыдился своего отца, и я не хотела, чтобы он стыдился и опекуна. И, наконец, были вы, папа. Вы любили Александра, и я знала, что вы будете страдать, если узнаете, каков он.
- О, дорогая моя, – сэр Малькольм покачал головой, – когда я думаю, как ты и Верити страдали от его рук вместо того, чтобы развеять мои иллюзии…
- Кто такая Верити?
- Я расскажу в своё время. Пожалуйста, продолжай – я не хотел тебя прерывать.
- Мы с Александром жили как раньше – если посмотреть со стороны. Я никогда не оставалась с ним наедине, если могла. Я не знала, что он сделал с долгами, но это было неважно. Один раз мы поссорились. Я хотела отослать Юджина в Хэрроу, чтобы отсечь от влияния Александра. Он не годился в опекуны. Александр отказался. Он сказал, что дела идут неважно, и он не может содержать Юджина в Хэрроу, если я не собираюсь помогать. Прошло несколько недель и наступило первое апреля.
Она замолкла, будто у неё перед ногами разверзлась пропасть. Тихим, чуть дрожащим голосом она продолжила:
- Александр попросил меня поехать с ним на Стрэнд. Я сказала, что думала, будто мы не можем разбрасываться деньгами. Он ответил, что тем более важно делать вид, что можем. Я согласилась. Он будто бы протягивал ветвь мира, и хотя мне непросто было простить его или снова ему доверять, я думала, что должна попробовать. Прямо перед тем, как мы выехали, он сказал, что пригласил Юджина поехать с нами, но тот отказался. Я ничего не заподозрила. Почему бы?
Мы прогуливались по магазину под руку, продавцы заискивали перед нами, как всегда, когда видели нас вдвоём. Я скучала по тем дням, когда это что-то значило для меня – когда я гордилась чужим восхищением, которого не заслуживала, и дружбой людей, на которых не могла полагаться. Когда мы вышли из магазина, к нам подошла какая-то женщина. Она была молода, светловолоса и одета как простая служанка. Девушка была чем-то расстроена. Она спросила, не я ли миссис Фолькленд. Я подтвердила. Тогда она сказала, что моего брата лягнула лошадь, и он в плохом состоянии. Его перенести в дом её госпожи, а он сказал, что его сестра рядом, так что за мной послали.
Я даже не задумалась, насколько убедительна эта история. Я просто решила, что Юджин передумал, и решил присоединиться к нам, а теперь ранен. Александр был преисполнен сочувствия. Он спросил служанку, послали ли за доктором. Она сказала, что не посылали, и Александр ответил, что найдёт врача. Я просила его сделать это и отпустить меня к Юджину.
Служанка сказала, что придётся идти пешком, ведь наш экипаж не пройдет по улочке. Я ответила, что это неважно, я просто хочу покидать брата. Если бы я ещё раз подумала, я бы взяла с собой Люка и удивилась бы, что Александр сам этого не предложил. Но в таких обстоятельствах ты просто не успеваешь оценить происходящее. Зачем кому-то всё подстраивать? Как я могла понять, что это ложь?
- Вы не могли, миссис Фолькленд, – мягко сказал Джулиан. – Вы делали то, что казалось вам правильным. Любой человек, имеющий волю и храбрость сделал бы то же самое.