- Не совсем. Но я понял, что Александр подстроил всё так, чтобы вы встретились с мистером Адамсом в доме миссис Десмонд. Это была пятница, первое апреля. По пятницам единственная соседка миссис Десмонд, миссис Уиллер, уезжает. Адамс сказал мне, что бывал в доме миссис Десмонд один раз, в начале апреля и видел там Марту. Когда я спросил его, как он разглядел, что это Марта, он ответил, что её освещало солнце из окошка над дверью. Но миссис Уиллер говорила, что Александр бывал у миссис Десмонд только по вечерам; если бы он захотел побывать днём или позволил Адамсу приехать днём, это должна была быть пятница, когда любопытной миссис Уиллер нет. Таким образом, миссис Фолькленд, я был убеждён, что вы и мистер Адамс были в доме миссис Десмонд в один день. А на следующий Адамс простил долги Александра на тридцать тысяч фунтов. А когда вы увидели Адамса через несколько недель в своём доме, то торопливо ушли к себе. Так что я заподозрил Адамса. Но я никогда не сомневался в вашей чести и видел в вас невинную жертву низкого предательства.
- Невинную? Как вы можете так говорить обо мне? Я убила своего ребёнка!
- Только не в глазах закона, – мягко указал сэр Малькольм, – по Блэкстону прерывание беременности не считается убийством, если оно было совершено до того, как ребёнок начал двигаться в утробе матери.
Она в отчаянии покачала головой.
- Я не знаю, кто такой Блэкстон, но не думаю, что он мог бы избавить меня от той вины, то я чувствую. Почему вы не обвиняете меня в убийстве Александра, мистер Кестрель? Вы же видите, что у меня были все причины желать ему смерти, и если я подстроила себе несчастный случай, то могла подстроить и убийство.
- Нет, миссис Фолькленд. Не вы убили своего мужа. Но я думаю, что вы знаете, кто это был.
- Ч-что?
- Вы сказали, что подстроили своё падение так, чтобы все – особенно Адамс – сочли, что виновен тот же человек, что убил Александра.
- Да, – осторожно ответила она.
- Но как вы могли знать, что убийцей был не Адамс? Как вы могли это знать… если только не знали точно, кто убил его?
Она перестала дышать, но ничего не ответила.
- Вы скажете нам, кто убийца?
- Нет. Нет. Я никого не выдам закону за то, что он избавил меня от мужа, которого я ненавижу, а мир – а врага всему честному и доброму.
Джулиан пожал плечами.
- Тогда мне придётся положиться на мои доказательства.
Он сунул руку во внутренний карман и доставал топазовый крестик Фанни.
- Это принадлежало служанке миссис Десмонд, Фанни Гейтс. Миссис Десмонд сказала, что она всегда его носила, – он рассказал где и как нашёл вещицу. – Также там хватало иных драгоценностей, которые миссис Десмонд сочла своими.
- Но что это значит? – не понял сэр Малькольм.
- Это подтверждает то, что мы подозревали уже какое-то время, – мягко ответил Джулиан. – Фанни – это жертва с кирпичного завода, а Александр – её убийца. Должно быть, он снял крестик с неё после расправы. Это красноватое вещество, оставшееся между звеньями – или глина или запёкшаяся кровь или всё вместе. Он разбил ей лицо до неузнаваемости, уничтожил её личность, и не мог оставить украшение, по которому её узнали бы. Но он должно быть, почувствовал, что сбывать с рук этот крестик, как и драгоценности миссис Десмонд, пока небезопасно, и потому спрятал в своём кабинете.
Сэр Малькольм протянул руку к крестику. Джулиан передал вещицу ему. Он смотрел на него долго и внимательно. Безмолвный и беспощадный свидетель недвижимо лежал у него в ладони. Наконец, сэр Малькольм сжал кулак. Он поднял глаза, и встретился взглядом со смеющимся Александром на портрете.
Краска бросилась ему в лицо. Сэр Малькольм встал, подошёл к портрету, сорвал его со стены и разбил о каминную полку. Рама треснула, лицо Александра разорвалось на полоски холста.
Миссис Фолькленд судорожно вдохнула и без сил опустилась на подушки. Сэр Малькольм тут же с беспокойством обернулся. Отшвырнув портрет в сторону, он позвонил Даттону и приказал привести Марту. Потом он опустился на колени рядом с невесткой и принялся растирать ей руки, ласково зовя по имени. Джулиан разыскал графин бренди и налил стакан.