Когда Джулиан закрывал книгу, он заметил за форзаце надпись синими чернилами.
Мой дражайший Квентин
Я хочу, чтобы у тебя была моя самая любимая книга, чтобы, когда бы будешь читать, писать и размышлять о правах мужчин, ты не забывал бы о бесправности женщин – тысяч людских душ, у которых нет ни голоса в парламенте, ни защиты законом. Но прежде всего, не забывай свою сестру, что любит тебя больше всего на свете.
Верити
- Мистер Кестрель, – позвал тихий, чуть хриплый голос.
Джулиан повернулся.
- Доброе утро, мистер Клэр.
Клэр собрался заговорить – но увидел книгу в руке у Джулиана. Его глаза расширились, а слова замерли на губах.
- Я прощу прощения, что снял её с полки, – легко заговорил Кестрель, будто бы не замечая замешательства хозяина. – Эту книгу не так часто увидишь, с её-то репутацией. Я не мог сопротивляться искушению. Надеюсь, вас не оскорбит то, что я прочитал посвящение на форзаце?
- Совсем нет, всё в порядке.
- Я и не знал, что у вас есть сестра.
- Она… она живёт не в Лондоне.
- Мне жаль слышать это. Я бы хотел с ней познакомиться. Кажется, это выдающаяся женщина.
- Да… Она такова.
- А где она живёт?
- В Сомерсете, с нашим двоюродным дедом. Простите, что заставил вас ждать… Меня надолго отвлекли. Пожалуйста, садитесь.
- Благодарю вас.
- Я боюсь, мне нечего предложить вам выпить. Я могу послать в трактир…
- Не нужно об этом беспокоиться.
- О. Спасибо. Я хотел сказать… – кажется, Клэр сам не знал, что хотел сказать. Он повесил шляпу на крючок, сел напротив Джулиана и сцепил руки в замок.
Это был человек немного за двадцать, с узким, бледным лицом и белыми, прямыми волосами, а чёлка то и дело закрывала глаза. То были красивые глаза – серые и серьёзные – и они же оставались единственной привлекательной чертой во внешности Клэра. Он был тощ и хрупок. Чтобы скрыть такое телосложение молодой человек носил мешковатую, плохо сидящую одежду – чёрный сюртук и брюки, тёмно-жёлтый жилет и белый шейный платок, плотно обмотанный вокруг шеи. Джулиан, привыкший немало узнавать о людях, просто видя, как они одеваются, заметил, что костюм мистера Клэра был уместен, удобен, но лишён стиля.
- Сперва я хотел бы поблагодарить вас за то, что с такой готовностью согласились со мной встретиться, – сказал Джулиан. – Вы сильно облегчаете мне задачу. Я намеревался задать вам несколько вопросов о вечере убийства и ваших отношениях с Александром Фольклендом.
Клэр заерзал.
- А при чём тут мои отношения с ним?
- Не более, чем фон для всей истории. Как вы познакомились?
- Мы оба учимся здесь. Он не жил в Инн, ведь был женат, но должен был обедать здесь определённое число раз в срок – семестр, как мы его называем. Мы обедали в одном зале.
- Когда вы познакомились?
- Чуть меньше года назад, когда Фолькленд только поступил сюда.
- А вы уже здесь учились?
- Да. Я начал с прошлого семестра.
- Как вы подружились?
Клэр отвёл взгляд, откидывая со лба непослушные волосы.
- В прошлом году, в пасхальном семестре, я был на обеде и почувствовал себя дурно. Думаю, я съел испортившуюся устрицу. Фолькленд предложил мне проводить меня до моей комнаты. Я попытался переубедить его, потому что правила гласят, что покинувший зал до того, как прозвучит последняя молитва, не считается вообще присутствовавшим на этом обеде, так что я просил Фолькленда не жертвовать этим днём из-за меня. Но он настаивал, а мне было слишком дурно, чтобы отговаривать его дальше. Потом, – Клэр сделал паузу и начал осторожно подбирать слова. – Мы стали ближе. Он стал приходить ко мне в комнату, а – на его вечеринки. Он был достаточно добр, чтобы представить меня своим друзьям.
- О чём вы говорили?
- О том, чего вы и ожидаете. О применении законов, процессах, которые видели, светских приёмах.