Главное преимущество Хэмпстед-Хит, как всегда считал Джулиан, заключалось в том, что он не был модным. Ты один знаешь, куда едешь; здесь нет дам, которые ждут от тебя флирта, и нет джентльменов, что пытаются затмить тебя. Под этими кронами человек может ехать в мире и покое. Джулиана никогда не тянуло к буколическому уединению – скорее он был согласен с Сэмюелем Джонсоном, что человек, уставший от Лондона, устал от жизни. Но для размышлений это пасторальное местечко подходило прекрасно.
Теперь он ясно видел, куда двигаться дальше. Его теория о том, кто подстроил несчастье с миссис Фолькленд, не изменилась; более того, он подумал, что теперь понимает, почему Адамс простил долг в тридцать тысяч фунтов. Но загадки всё равно оставались. Это могло оказаться пустяком, но как можно знать заранее? Почему Квентин Клэр так неохотно говорит о своей сестре? Почему он согласился писать письма для Александра? Была ли Фанни Гейтс жертвой с кирпичного завода? Что стало с миссис Десмонд?
Наконец, был ли Александр тем, кто ездил в двуколке? Его любовная связь с миссис Десмонд ещё не значила, что он замешан в её исчезновении или в Убийстве на кирпичном заводе. Джулиан как никогда уверился в том, что сердце всех тайн – характер Александра. Кто он – злодей или жертва? Или и то, и другое?
Джулиан зашёл во «Флягу» пообедать жареной птицей и пинтой эля, а потом отправился в дом сэра Малькольма. Он спросил хозяина и был препровождён в библиотеку. Сэр Малькольм сидел у камина с Квентином Клэром. Здесь же была Марта, снимавшая книги с полок.
Джулиан поприветствовал сэра Малькольма и Клэра, потом осведомился о миссис Фолькленд.
- Ей стало немного лучше, – сказал сэр Малькольм, – телом, но не духом.
Клэр встал.
- Я покидаю вас, сэр. Я думаю, что у вам и мистеру Кестрелю нужно о многом поговорить. Благодарю вас за обед.
- Не нужно уходить прямо сейчас, – сэр Малькольм со значением посмотрел на Марту, намекая, что пока она здесь, о расследовании не поговорить, и добавил вполголоса, обращаясь к Джулиану. – Марта ищет книги для Белинды. У меня не так много того, что может заинтересовать её – она любит читать про лошадей и садоводство – но Марта всё равно решила поискать.
Повисло неловкое молчание. Наконец, сэр Малькольм нарушил его.
- Мы с мистером Клэром беседовали о значении имён. Я назвал моего сына в честь правителя и завоевателя и порой суеверно виню себя за это, ведь Александр Великий умер молодым, в расцвете своего успеха.
- Я думаю, сэр, – мягко отозвался Клэр, – что лучше винить себя, чем никого вовсе. Это способ отыскать какой-то порядок и чувствовать себя менее беспомощным перед лицом жестокой смерти.
Джулиан посмотрел на него и интересом. Обычная застенчивость Клэра пропала, а его слова походили на те, что он писал – разумные, чуткие, проницательные. Но письма были лишь частью умелого обмана. Искренен ли Клэр сейчас?
- Вы правы, мой дорогой мальчик, – сказал сэр Малькольм, – это убийство внушило мне странные мысли, и не стоит их поощрять. Мы уже говорили о том, как родителя выбирают имена своим детям. К примеру, имя мистера Клэра означат «пятый» по-латыни, хотя он второй из двух детей.
- А как насчёт вашей сестры? – спросил Джулиан. – Её имя ей подходит?
- Не совсем, – медленно произнёс Клэр. – Верити означает «истина», но есть вещи, что она ценит куда больше.
- Какие, например? – спросил сэр Малькольм.
- Правоту. Это не то же, что истина. Обычно, – он помолчал и добавил. – У Верити свои взгляды на то, что правильно, а что нет, и они не всегда совпадают с чужими.
- Иногда я думаю, что хотел бы с ней познакомиться, – сказал сэр Малькольм.
- Вы очень добры, сэр. Я не уверен, что она бы вам понравилась.
- Не глупите, конечно понравилась бы. Я не против её необычных убеждений. Это лучше, чем не иметь никаких.
Клэр улыбнулся.
- Она моложе или старше вас? – спросил Джулиан.
- Старше – на несколько минут.
- Близнецы! – воскликнул сэр Малькольм. – Вы никогда не упоминали об этом.
- Я и не думал, что это стоит упомянуть, сэр.
- Но близнецы – это удивительно интересные люди. Я думаю, вы с ней очень близки.
- О, да, – тихо сказал Клэр. – Близнецы ближе друг другу, чем ко всему остальному миру. Мы с Верити сделаем друг для друга что угодно.