Приглядевшись, Галя поняла, почему фотографии, такие разные, показались ей в первый момент одинаковыми. Все эти люди, снятые то на фоне деревьев, то в землянке, то на улице, то просто в комнате, одеты в военную форму.
— Мои боевые друзья, — проследив Галин взгляд, сказал полковник и вздохнул. — Если бы ты знала, девочка, какие среди них замечательные люди…
— Были? — спросила Галя и смутилась.
Он пристально посмотрел на неё.
— Многие — да, были… На фронтах погибли.
Из коридора Галя увидела в спальне какую-то девочку с большими, немного испуганными глазами. Косички у девочки висели двумя мышиными хвостиками, тонкие ноги в ботинках стояли на блестящем паркете как-то неуверенно. Вдруг Галя поняла, что это она сама отражается в большом зеркале, и невольно одёрнула платье.
Павел Федотович взял Галю за руку и повёл в столовую.
Кофе пили из фарфоровых чашечек, таких хорошеньких, что Галя боялась свою чашку разбить и пила очень осторожно. Пирожные в вазе напомнили ей Валерку. Она задумалась и пролила на белоснежную скатерть кофе.
Растерялась Галя так, что чуть не заплакала. На гладком лбу Калерии Дмитриевны поднялись тонкие брови. Только это еле заметное движение и указывало на то, что она заметила Галину оплошность. А Павел Федотович, наверно, и правда, не видел кофейных пятнышек. Мало того, — он и сам нечаянно пролил немножко кофе на скатерть.
— Павел! — укоризненно сказала Калерия Дмитриевна.
— Что? Ах, кофе пролил? Подумаешь, беда! — сказал он равнодушно и продолжал с воодушевлением рассказывать про северных оленей:
— Удивительное это животное — северный олень! Снег в метр толщиной копытами разрывает ягель отыскивает. Разроет такую ямищу, что весь в неё уйдёт, только зад торчит. И нюхает. Если пахнет ягелем, дальше роет, а нет — может, там река внизу, под снеговой толщей, — бросит рыть. А как разроет до ягеля — не ест, уйдёт дальше рыть. Оленихи и оленята в уже готовой яме роются — мох поедают. Ну, прямо молодчага этот северный олень!
Галя обо всём забыла, слушая рассказы Павла Федотовича. В тундре он ездил на оленях и на собаках, в пустыне — на верблюдах. Плавал и на теплоходах, и на плотах. Летал на самолётах над горными кряжами.
— А где вы не были? — спросила Галя.
— Как так — где я не был?
— Да вы же везде побывали!
— Ну, везде… Скажешь тоже, Галка! Страна наша знаешь какая огромная! Но малость поездил, конечно…
Гулять не пошли, — погода плохая. Павел Федотович предложил Гале поиграть в «морской бой».
— Да у нас мальчишки в это играют! — сказала Галя. — Я не умею.
— А мы что — хуже мальчишек? Живо тебя научу!
Играл в эту немудрёную игру Павел Федотович с необыкновенным увлечением, волновался, сердился, когда ему не удавалось найти Галину подлодку. Галя от души веселилась; ей казалось, что уже давным-давно она знает Павла Федотовича. Она заливалась смехом над его промахами. Калерия Дмитриевна вышивала гладью дорожку и изредка своим спокойным голосом задавала Гале вопросы о жизни в детском доме.
Часов в шесть пообедали. Павел Федотович вызвал по телефону такси и отвёз Галю в детский дом.
Поразительная новость
Директор Мария Лукьяновна производила впечатление на редкость уравновешенного человека.
Ровный, как натянутая ниточка, пробор разделял её тёмные с сильной проседью волосы, собранные на затылке в аккуратный узел. Все складочки тёмно-синего платья, облегавшего высокую, полную фигуру, всегда были тщательно отглажены. Движения её неторопливы, речь также нетороплива, звучна и ясна, — всегда понятно, за что она бранит или хвалит. Лицо доброе и какое-то светлое.
Если Мария Лукьяновна сердилась или огорчалась, лёгкие морщинки набегали между её бровями, голос становился приглушённым и твёрдым. Но даже в минуты гнева она почти не повышала голоса.
Такой знали своего директора воспитанники детского дома. И никто из них не подозревал, как много волнений скрывалось за этим внешним спокойствием. Просто Мария Лукьяновна умела держать себя в руках.
После ужина Мария Лукьяновна вызвала Галю к себе в кабинет.
— Галочка, тебе понравилось у Поликеевых?
— Понравилось. Павел Федотович столько интересного рассказывал! Он такой весёлый! Знаете, он везде-везде побывал!
— А Калерия Дмитриевна тоже тебе понравилась?
— Она тоже хорошая, — не задумываясь ответила Галя. — Ведь она его жена!
Мария Лукьяновна подавила лёгкий вздох, помолчала.