Галя тоже засмеялась. Потом нерешительно подняла глаза на Калерию Дмитриевну:
— А мне вас называть… мамой? Да?
На щеках Калерии Дмитриевны проступила лёгкая краска. Она посмотрела куда-то поверх Галиной головы.
— Пожалуй, не стоит… Называй меня лучше тётей Калей. Пока… Ведь мы тебя взяли на опеку…
Галя опустила глаза, покрепче сжала губы, чтобы они не задрожали.
— Ну, значит, меня ты будешь называть дядей Пашей!
Павел Федотович сказал это после небольшой паузы, которая ему понадобилась, чтобы сделать свой голос очень весёлым.
«Он хотел, чтобы я называла его папой», — подумала Галя, и ей стало легче.
— Пойдём, я тебе покажу твою комнату, — сказала Калерия Дмитриевна. — Прежде тут было… вроде маленькой гостиной, — объяснила она.
Неважно, что тут было прежде. Но сейчас здесь стояла кровать, застеленная шерстяным пушистым одеялом с белоснежной накидкой на подушке. Белизной постели Галю не удивишь — у них в детском доме все спальни сверкают чистотой. Но вот небольшой письменный стол! На нём лампа под белым матовым абажуром, стеклянная чернильница с металлической крышечкой, красивая пластмассовая ручка.
— Здесь ты будешь готовить уроки.
— Одна на всём столе? — спросила Галя.
Калерия Дмитриевна вопросительно взглянула на девочку и не нашлась, что ответить.
— Выдвинь-ка ящики! — посоветовал с плутовской улыбкой Павел Федотович. — Хорошо ли они открываются?
Галя, потянув за металлическую ручку, выдвинула ящик и ахнула от восторга: книги в разноцветных переплётах!
— Это мой подарочек тебе на новоселье! — Павел Федотович радовался не меньше Гали.
— Спасибо! Спасибо! — шептала Галя, перебирая книги. — Я прочитаю их, а потом Свете дам почитать, хорошо? И Наташе, и Мане! А Вова из пятого класса, знаете, как любит читать!
Павел Федотович усмехнулся и погладил Галю по голове.
Одна
Дня через два после переезда Гали к Поликеевым, под вечер, Павлу Федотовичу позвонили по телефону, и он ушёл, пообещав скоро вернуться. Калерия Дмитриевна пошла зачем-то в магазин. Галя осталась в квартире одна.
Она сидела в столовой на диване и читала. Но, прочитав две страницы, подняла голову от книги. Что-то мешало ей, будто чего-то не хватало.
Как тихо кругом! Галя насторожённо вслушивалась. Ни одного звука! Словно Галя оглохла. Смутное беспокойство охватило её.
За окнами, за длинными прозрачными занавесями, всё больше тускнел сумрачный дождливый день. С картины на стене печально светила рыжая луна над стоячей неподвижной водой. Открыты двери в спальню и в кабинет Павла Федотовича. Там, в полутёмной глубине, всё молчит…
Изо всех углов ползёт тишина. Подбирается к Гале. А она одна! Совсем, совсем одна! Никогда ещё она не чувствовала себя такой покинутой.
Сердце у Гали сжалось. Потом сильно забилось от внезапного страха. Вдруг сейчас кто-нибудь войдёт? Кто же может войти? Только Павел Федотович или Калерия Дмитриевна. А вдруг… воры?
Галя плотнее забилась в самый угол дивана, поджала ноги, напряжённо прислушиваясь. Кажется, чьи-то шаги? Нет, это над головой. На третьем этаже кто-то дробно пробежал. Через потолок слышно. Шажки мелкие, частые. Ребёнок? У Гали отлегло на душе. Чего бояться?
И в эту самую минуту тишину разорвали громкие, страшные звуки: зашумело, защёлкало, заскрежетало…
— Дя-адя-а Па-ша! — завопила Галя и заревела, как маленькая.
— Что? Что такое? — раздался встревоженный голос.
Яркий электрический свет залил комнату.
Павел Федотович в шинели, в фуражке, обеспокоенно наклонился над Галей.
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Галя стремительно прижалась к сырой от дождя шинели:
— Там кто-то щёлкнул… Железом лязгал! В темноте…
— А ты свет почему не зажгла? Каля-то где?
— Она в магазин пошла… Я не знаю, где выключатель.
Павел Федотович снял фуражку, сбросил на стул шинель и сел рядом с Галей.
Широкое лицо его было необычно растерянно и полно жалости.
— Железом кто-то щёлкал? Что ты выдумываешь? Начиталась сказок…
И тут опять негромко щёлкнуло.
Глаза у Гали стали огромными.
— Слышите! Слышите!
— Да это в ванной! В трубах зашумело. — Павел Федотович расхохотался. — Неужели никогда не слышала? Иной раз так загрохочет, защёлкает! Э-э, Галка, да ты трусишка! — Он посадил её к себе на колени, обнял за плечи. — Ты маленькая дурочка, вот ты кто! Брали большую девочку, а оказывается, взяли маленькую. Это Калерия хотела большую. Не было у нас детей — с маленькими она уж совсем не привыкла… Я-то хотел маленькую, ну, не в пелёнках, конечно, а всё-таки поменьше. Видно, по-моему и вышло!