Вот перед нами блестящий город богов и героев. Над неподвижными вершинами рощи серебристых тополей, олив и платанов вьется легкий дымок, возносящийся с высокого алтаря отца всех богов и людей. Среди тишины, все время царствующей над обителью богов, временами слышатся медленные мелодии и эподы, исполняемые хором певцов. Верховные жрецы, прорицатели, и их подчиненные плавной, торжественной походкой, под звуки священных гимнов, направляются к святилищам для приношения жертв. Вечером, когда город тонет в фиолетовой дымке сумерек, жрецы возвращаются к алтарю Гестии в Пританейоне и приносят ей последнюю жертву, сопровождаемую жалобными звуками таинственной песни рожденных землею первых людей… По мере того как наступает ночь и утихают шаги удаляющихся жрецов, священная роща погружается в торжественную тишину, нарушаемую лишь журчанием ключей да шумом фонтанов.
Но каждые пять лет, ко времени летнего солнечного поворота, за пять дней до полнолуния, со всех сторон, где жили греки, сюда устремлялся народ на праздник, подобного которому не знает мир. Олимпийские игры, сосредоточивавшие в этом священном месте, точно в сердце, всю жизнь Эллады, заставляли замолкнуть всякие другие интересы народа, который и в самом деле забывал обо всем на свете…
Чернь гудит, сгорая любопытством увидеть вблизи царственную пышность и блеск, которыми Алкмеониды и Кипселиды из Афин и Коринфа поражают толпу, с грохотом проносясь на великолепно убранных колесницах с сиденьем в виде трона, запряженных белыми конями. Наблюдая за шествиями с дарами от городов, за украшенными цветочными гирляндами жертвенными быками, которых влекут за вызолоченные рога, следя за проходящими феорами (знатными людьми) в белых одеждах с пурпурной каймой и сиракузскими тиранами, поражающими своей безумной роскошью в нарядах и украшениях, — народ ждет не дождется участников состязаний, олимпиоников, будущих победителей. Но вот и они. С пением, увенчанные цветами, идут эти молодые богоподобные юноши, блистающие красотой своего гладкого, как мрамор, озаренного солнцем тела; за ними выступают счастливые родители, воспитатели, родственники… Взрыв восторга и ликования всего собравшегося народа приветствует эту красоту, силу и молодость, это олицетворение эллинского идеала…
Пропустив многочисленные процессии, толпа с шумом морского прибоя рассыпается по площади, окружающей стены альтиса, наполняет галереи, поднимается по лестницам храмов, теснится вокруг экзегетов, объясняющих значение лепных и мозаичных украшений, и с тайным страхом стоит в немом удивлении перед колоссальной статуей из золота и слоновой кости, изображающей Зевса работы Фидия. Этот бог — громовержец с умащенными амброзией кудрями — до того грозен, что, пошевельнись только хоть один из его локонов, и зашатается мир, и небесный огонь объемлет пламенем небо…
В этот первый день народ еще только бродит, глазея на все окружающее и слушая то напыщенные речи риторов, то диалоги софистов, то узнавая от герольдов о новых договорах между городами, то в немом благоговении присутствует при жертвоприношении, священнодействии или вопрошении оракула. Как очарованная, стоит толпа, внимая медленным, торжественным гимнам и полным мистической окраски хвалебным дорическим песням. Временами она расступается, давая дорогу элланодикам, судьям в олимпийских играх, одетым в широкие пурпуровые плащи и сопровождаемым участниками состязаний.
Но с самого рассвета второго, третьего и четвертого дня тысячи людей устремляются к стадиону и ипподрому, где проходят состязания. На возвышенной трибуне, над которой гордо сидит на каменном алтаре жрица Деметры, помещаются увенчанные лаврами элланодики в своих пурпуровых таларах; почетные мраморные места занимают жрецы, феоры, судьи эллийцев, официальные гости и знатные чужеземцы. Народ гудит, как в пчелином улье. Но вдруг раздаются звуки труб, все затихает…
На арене появляются состязающиеся в беге, обнаженные тела которых умащены маслом. По четыре в ряд бросаются они к цели с легкостью и почти невероятной быстротой, которую может развить разве только такое неустанное упражнение, какому подвергали себя честолюбивые греческие юноши… После состязаний в беге выступают борцы и кулачные бойцы, вооруженные кожаными, надетыми на кулаки чехлами с металлическими пуговицами. Следующие за ними панкратиасты состязаются в борьбе и кулачном бое. Потом начинается великолепное зрелище — состязание на колесницах, запряженных четверкой и парой. С пеной на удилах устремляются благородные кони на арену и исчезают в облаке золотистой пыли. Зрители едва успевают уследить за светлыми великолепными плащами возниц, мелькающими в просветах туч пыли. Солнце мечет искры и играет на золоте, серебре, пурпуре и разнообразной инкрустации колесниц и упряжи…