ЗЕМНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ МИГРАНТОВ
Как выразился Ч.Дарвин, "Земля долго готовилась принять- человека", который появился на ней, вероятно, всего-то около трех миллионов лет назад. Несмотря на то, что антропология и археология не смогли до сих пор связать в единую эволюционную цепь остатки наших предков, общепринято представление о приуроченности разных человекообразных форм к определенным эпохам. Так, время австралопитеков отделено от нас 2-3 миллионами лет, "Человека умелого" ("Хомо хабилис") - 600 000 лет, неандертальца прогрессивного - 70 000 лет, кроманьонца - 35-40 тысячами лет. В первой части нашего варианта истории становления на Земле рода "Хомо сапиенс" ("Человека разумного") был представлен возможный сценарий колонизации планеты "рассадой", имеющей внеземное происхождение. Вторая часть его посвящена объяснению механизмов адаптации и эволюции этой "рассады" в условиях Земли. Как известно, примерно пятьдесят тысяч поколений (а именно поколениями людей, а не годами-веками предлагал считать время В. И. Вернадский!) австралопитеков стабильно сохраняли свои антрогтологические признаки на протяжении полутора-двух (а может быть, и более) миллионов лет. Их совершенное зрение (дневное и ночное), прекрасное обоняние и всеядность (растения и мясо) обеспечивали выживание популяции и без привлечения абстрактно-логического аппарата мышления. Мы знаем, что ушедшие на север и юг Африки отдельные группы грациальных (мелких, полутораметрового роста) австралопитеков стали родоначальниками двух тупиковых ветвей, отличавшихся гигантским ростом, а оставшиеся вблизи места первичного поселения сохранили свои небольшие размеры. С биологических позиций феномен гигантизма может быть объяснен самой сменой экологической ниши, что всегда сопровождается сменой пищевого рациона. (Подобное происходит и в практике промышленного животноводства, когда, например, кур или свиней переводят на питание микробным белком.) Изменение спектра традиционных пищевых белков действует на организм как мощный иммуногенный раздражитель. Это сопровождается стимуляцией белкового обмена и усилением роста, с одной стороны, но и истощением защитных резервов (при длительном воздействии чужеродного белка) - с другой, Говоря иначе, смена традиционного питания раньше или позже, но неизбежно ведет к вторичному иммунодефициту. (Любителям импортной продукции, особенно экзотических фруктов, фаршей, "ножек Буша" и т. п" есть над чем задуматься!) Таким образом, колонии гигантских южных и северных австралопитеков, сменив всеядность на сугубо растительный и чужеродный по составу земной рацион, сами создали основание для своего будущего вырождения. Другим фактором стала "репродуктивная изоляция" - невозможность обновления генетического кода за счет скрещивания с другими "породами" своего вида. В изолятах возможным был только инцест - скрещивание с близкими родственниками. В принципе инцест безопасен для изолятов, исходно имеющих бездефектные генетические программы. Однако в этом случае популяция должна существовать в достаточно стабильных условиях среды со строгим сохранением традиционного белкового состава пищи. Таким образом, инцест на фоне измененного питания стал причиной вымирания гигантских форм. По-видимому, условия жизни колонии грациальных-австралопитеков соответствовали требованиям стабильности, что и позволило им выживать, не подвергаясь анатомическим и физиологическим преобразованиям. Но из-за относительно невысокой плодовитости грациальные австралопитеки так и не сумели за полтора-два миллиона лет заполонить весь Африканский континент. Первым ограничителем рождаемости мог быть сам инцест, дающий потомство, не отличающееся высокой плодовитостью. Вторым - возможная приуроченность жизнедеятельности наших предков к ночному времени суток. Напомним, что большие глазницы австралопитеков наводят именно на эту мысль. Как известно, плодовитость ночных животных относительно невелика, что связано с тормозящим эффектом эпифиза (шишковидной железы) на половые железы. Именно свет снимает это торможение и активирует дневные поиски полового партнера. Таким образом, процесс адаптации грациальных австралопитеков - первых колонистов Земли был растянут на многие сотни лет, что и стало фундаментом всей дальнейшей истории становления земной расы человечества. Однако примерно шестьсот тысяч лет назад некоторые изменения в строении тела австралопитеков стали очевидными, что позволило современным археологам выделить их в самостоятельную форму - "Хомо хабилис" ("Человека умелого"), способного более совершенно пользоваться руками для обустройства собственного быта и обеспечения себя питанием. Двести тысяч лет назад был сделан еще один шаг, и природа приняла рождение еще одного варианта прогрессивного неандертальца, в антропологическом отношении довольно гармоничного существа. Его обитание вышло за границы собственно Африки (еще одна смена экологической ниши, но уже без катастрофических последствий для вида), а на эндокранах (внутренней поверхности) черепов появились свидетельства существования речевой извилины мозга. С ее появления и начинается, вероятнее всего, разделение человечества на два типа: правополушарных (создателей) и левополушарных (разрушителей) - читайте "ЧиП", 10-12/92 ("На пути к зомби"). Эту форму "неандертальца прогрессивного" через 120 тысяч лет сменили "неандертальцы классические", с обликом которых у всех нас связано представление о наших грубо сляпанных природой предках. Наконец примерно сорок тысяч лет назад на арену жизни вышли те, от родства с которыми уже и не возникает желания открещиваться,- кроманьонцы. Важно, что на каждом этапе этих преобразований в генофонде предковых форм все отчетливее проявлялось накопление новых расовых признаков. По-видимому, это было связано с их искусственным последовательным привнесением - в начале генов австралоидов, затем европеидов и позже - монголоидов. Современные народности и национальные группы - продукт, с одной стороны, далеко зашедшей метисации (брачные отношения между представителями разных рас), с другой - вторичной изоляции. Следует обратить внимание, что и при вторичной изоляции (от межэтнических брачных отношений) потомство приобретает определенный дефект, ухудшающий жизнеспособность популяции. Это связано как с уменьшением приспосабливаемости и плодовитости, так и с нарастанием зависимости от нестабильности условий окружающей среды. Такие изоляты выполняют в современном обществе роль "канареек в шахтах", которые первыми реагируют на экологическую ненормальность. (Демографические показатели - смертность, рождаемость, продолжительность жизни представителей малочисленных народов - лучшие индикаторы состояния общества и государства. И эти показатели ни в коем случае не должны суммироваться с данными, характеризующими демографию этносов, без ограничений вступающих в смешанные браки. Такое суммирование - верный путь к сокрытию истины.) Почему вообще правомерно предполагать участие расовоопределенных генетических доноров в становлении рода "Хомо" на Земле? Да потому, что случайные и разнонаправленные генетические мутации не позволяют истории человечества уложиться в ее фактический временной отрезок. Такую возможность может предоставить только гетерозис - механизм, основанный на межпородном (межрасовом) скрещивании. И сегодня в практике сельскохозяйственной селекции этот прием позволяет улучшать породные качества потомства, в том числе и обеспечить ему повышенную плодовитость в нескольких ближайших поколениях. Именно повышенная плодовитость потомков от смешанных браков позволяла вытеснять с арены жизни предковые варианты, обладающие и лучшим зрением, и лучшим обонянием. Менее совершенные по этим признакам потомки, кроме повышенной плодовитости, имели и более высокие адаптивные возможности как носители химерной наследственной программы. Следовательно, нет никаких оснований притягивать к истории становления человечества механизмы мутации, которые всегда ведут либо к раку, если касаются ДНК клеток тела, либо к вырождению, если затрагивают генетические программы половых клеток. Разумеется, включение механизма гетерозиса в схему эволюции человека ни в коей мере не исключает из нее механизмы последующего отбора и борьбы за существование. Динамика становления и гибели (ухода) каждой из сменявших друг друга предковых форм человека в принципе тождественна динамике развития популяций любых видов, в том числе и микробных. Разница лишь во времени, поскольку весь цикл сокращен до двухтрех десятков часов. Важно, что, как и в случае с предками человека, на ранних этапах становления микробной популяции клетки также подвергаются своеобразному гетерозису, получившему в микробиологии название "трансформация". Суть последней - во внедрении в гены микроба небольших фрагментов ДНК, поступающих в питательную среду из погибших клеток микробов того же вида. Одна из цепочек ДНК погибшей клетки встраивается в одну из двух цепей молодой микробной клетки. Это дестабилизирует относительно равновесное состояние двуцепочной ДНК и делает ее более доступной влиянию окружающей среды. Именно в этом состоянии максимально реализуется способность клеток к адаптации, а сама клетка и несколько поколений ее потомков получают стимул к размножению. На кривой, иллюстрирующей динамику развития популяции в замкнутой среде, этот этап соответствует экспоненциальному отрезку, когда количество вновь образовавшихся клеток превышает количество погибших. Через несколько часов, когда неравновесность в системе спаренных цепей ДНК у потомков снижается, а среда накапливает шлаки, интенсивность размножения падает. Популяция выходит на ровное "плато", когда количества гибнущих и вновь образованных клеток выравниваются. На графике (рис. 1 и 2) эти изменения выглядят как подъем (экспонента), ровное расположение ("плато") и опускание кривой. Неизбежным завершением судьбы популяции микробов, накопившихся в этой среде, является гибель.