Подобная деятельность Христианского сообщества Америки явно обеспокоила множество наблюдателей: «Эти руководства откровенно пристрастны и практически всегда поддерживают Республиканскую партию, – сказал Барри Линн, исполнительный директор организации “Американцы за отделение церкви от государства”. – Они представляют республиканцев как кандидатов в святые, а демократов – восковыми фигурами из комнаты страха».
Однако своего они все же добились, заручившись поддержкой среди населения, которое, по статистике, на 25 % состоит из белых протестантов. Каждые 4 республиканца из 10 называют себя протестантами. Темы, по которым осуществлялось «руководство», включали в себя – и в довольно зловещих формулировках – «неограниченное количество абортов», «усыновление детей гомосексуалистами», «постепенное устранение налогов на наследство» и «федеральная регистрация огнестрельного оружия и разрешение на владение оружием».
Качество новостей, которыми всех нас снабжают, также скомпрометировано новой практикой «внедрения». «Внедрение» обычно означает, что комментатор новостей занимает одну сторону в вооруженной борьбе. С одной стороны, журналист защищен армией – то есть Объединенными вооруженными силами США и Великобритании во второй войне в Персидском заливе. Недостатком этого является, в смысле журналистского нейтралитета, то есть объективности, то, что журналисты зависят от армии и не могут предпринимать самостоятельных действий. Для большинства западных журналистов военный пресс-атташе – единственный источник информации: таким образом, их беспристрастность находится под большим вопросом. Возможно, на это у них есть веские причины, коль скоро военная ситуация просто-напросто небезопасна.
Существуют, конечно, специалисты по Ближнему Востоку, такие как журналист Роберт Фиск, который – даже не присутствуя физически на передовой – резко критикует то, каким образом журналисты получают информацию, скажем, из Пентагона, и просто перерабатывают ее в новости, однако не все независимые репортеры поступают именно так. В статье для британской Press Gazette в ноябре 2004 г. ведущий новостей 4-го британского канала Алекс Томсон убедительно заявлял, что внедренные журналисты – это неизбежная часть военных операций. «Благодаря им, начиная с операции “Буря в пустыне” в 1991 г., во время вторжения в Ирак и оккупации, и вплоть до нового вторжения в Фаллуджу на прошлой неделе, мир научился воспринимать как норму разрушительную военную доктрину Пентагона», – писал он.
«Внедрение» снова активизировалось после 9/11, и попутно традиционные «военные наемники» постепенно исчезли с раздираемых войнами территорий вроде Ирака. В те дни военные корреспонденты представляли собой что-то между автостопщиками и писателями путевых заметок, пытаясь любыми средствами пробиться хоть ненадолго в военную часть, чтобы потом доложить обо всем, чему были свидетелями. Сегодня это возможно только по приглашению. Как говорит Томсон, у современного военного корреспондента небольшой выбор: он может либо «внедриться либо столкнуться – зачастую с летальными – последствиями».
Проблема в том, что спор в такой степени поляризовался. В Ираке американцы видят себя освободителями, но для многих иракцев – они просто крестоносцы в более современном обмундировании, и вплоть до сегодняшнего момента повстанцы большей частью не поддавались искушению нанимать журналистов для отражения своего мнения.
В 2003 г. Саддам Хусейн привлек западных репортеров продемонстрировать последствия союзных бомбардировок для иракских детей. Поэтому, в определенном смысле, западная аудитория телезрителей увидела и другую сторону медали и смогла составить собственное мнение на фоне аккуратно составленных обзоров британской и американской прессы. Проблема, как говорит Томсон, в том, «что Саддам имел такое же отношение к “Аль-Каиде”, какое Плутон имеет к виндсерфингу». Существует идеологический раскол, и исламские фундаменталисты не берут на себя труд снабжать информацией западных журналистов, а это как раз очень подходит Белому дому. С его точки зрения, чем меньше публика знает о целях и мотивах «Аль-Каиды», тем лучше. Однако журналисты в глубине души знают, что чего-то не договаривают, и это не очень хорошо отражается на их совести.
«Многие зрители, – говорит Томсон, – похоже, думают, что средства массовой информации до сих пор соблюдают какой-то нейтралитет, что удостоверение журналиста до сих пор делает его кем-то вроде представителя Красного Креста… Но на самом деле эти дни уже давно прошли». Томсон утверждает, что даже внедренные журналисты могут изложить какую-то правдивую версию событий и что их образы и слова могут быть захватывающими, убедительными и выразительными. «В их репортажах, – продолжает он, – есть много такого, чего мы иначе бы и не узнали и чего некоторые из нас вообще предпочли бы не знать, но что необходимо знать демократическому обществу».