- Что?
- Мы можем их тратить.
***
- Праздники, жопа, - сказал Пит, когда они рассказали ему. Он задержался в школе на волейбол и пришел почти на обед.
- Следи за языком, - сказала Линда, думая о чем-то своем. Деньги так же лежали на кухонном столе.
- А сколько здесь? - И, когда отец ответил: - От кого это?
- Хороший вопрос, - заметил Том. - Подойдет для второго тура телевикторины, когда можно проиграть все. - Это была первая шутка, которую услышал от него Пит за долгое время.
Вошла Тина.
- Я думаю, у папы есть фея-крестная. Папа, мама, смотрите, какие у меня ногти! Эллен подарили лак с блестками, и она со мной поделилась.
- Тебе очень идет, моя тыковка, - сказал Том.
Сначала шутка, потом комплимент. Больше Питу было и не нужно, чтобы понять, что он поступил правильно. Абсолютно правильно. Ведь они не могли отправить деньги назад, верно? В них же нет обратного адреса. И, кстати, когда папа в последний раз называл Тину Тыковка?
Линда пристально посмотрела на сына.
- Ты об этом что-то знаешь?
- Нет, но вы со мной поделитесь?
- Размечтался, - сказала она и повернулась к мужу, упершись руками в стороны. - Том, кто-то очевидно ошибся.
Том подумал, и, когда он заговорил, не было ни авки, ни гавки. Голос спокойный.
- Не похоже. - Он подвинул к ней конверт и постучал пальцем по своему имени и адресу.
- Да, но …
- Никаких но, Линда. Мы задолжали нефтяной компании, но сначала надо погасить долг по твоей «Мастер-кард», иначе у тебя ее отберут.
- Да, но …
- Потеряв карту, потеряешь кредитный рейтинг. - По-прежнему невозмутимо. Спокойно и рассудительно. И убедительно. Для Пита это звучало так, будто отец долго болел и сейчас болезнь впервые отступила. Он даже улыбнулся. Улыбнулся и коснулся ее руки. - Сейчас твой рейтинг единственное, что у нас есть, поэтому нам следует его защищать. Да и потом, вдруг Тина прав, и у меня действительно есть волшебная крестная.
«Нет, - подумал Питер. - У тебя есть волшебный крестный ».
Тина сказала:
- Ой, подождите, я знаю, от кого это.
Все вернулись к ней. Пит вдруг весь загорелся. Она не могла узнать, ведь так? Откуда ей знать? Только он сам, как дурак, сказал ей о сокровищах, и …
- От кого, дорогая? - Спросила Линда.
- От того фонда, папе помогал. Наверное, у них еще деньги нашлись, вот они их и раздают.
Пит беззвучно выдохнул, и только после этого понял, что не дышал.
Том погладил ее по волосам.
- Они бы не стали отправлять наличные, тыковка. Они шлют чеки. А еще кучу бланков для заполнения.
Пит подошел к плите.
- Сделаю какао. Кто желает?
Оказалось, все желают.
Конверты продолжали поступать.
Стоимость перевода увеличивалась, но сумма никогда не менялась. Ни много ни мало - лишние шесть тысяч долларов в год. Не бог весть, какие деньги, но без налогов и их именно хватало, чтобы семья Сауберсов НЕ погрязла в долгах.
Детям запретили об этом говорить.
- Тина все равно разболтает - одного вечера сказала Линда Питу. - Ты сам знаешь. Она расскажет своей чокнутой подружке Эллен, и та растрезвонит по всему миру.
Но Тина сохранила тайну, главным образом потому, что брат, которого она обожала, пригрозил больше не пускать ее в свою комнату, если она кому-то хоть слово скажет, но в основном из-за того, что слишком хорошо помнила про авки-гавки.
Пит сунул пачки денег в заросший паутиной отверстие под расшатанной доской в чулане. Примерно раз в четыре недели он брал пятьсот долларов и положил в свой рюкзак вместе с конвертом с напечатанным адресом. Несколько дюжин таких конвертов он заранее подготовил на школьном компьютере в кабинете коммерческого образования и распечатал их однажды поздно вечером, после школьной спортивной олимпиады, когда в кабинете никого не было.
Он использовал различные почтовые ящики, чтобы отсюда-латы конверты мистеру Томасу Сауберсу, Сикоморовая улица, дом 23, занимаясь семейной благотворительностью с мастерством опытного мошенника. Он до сих пор боялся, что мать когда-то обо всем узнает, станет запрещать (возможно, даже настойчиво), и снова все будет, как раньше. И сейчас все не идеально, авки-гавки иногда случались, но, думал он, наверное, нет таких семей, где бы все было идеально, разве только на этом старом канале «Ник эт Найт».
Теперь они смотрели и «Ник эт Найт», и «Картун никак Творк», и «Эм-Ти-Ви», потому что, леди и джентльмены, кабельное телевидение вернулось!
В мае случилась еще приятная новость: папа устроился на полставки в новое агентство недвижимости на должность, которая называлась что-то вроде «предпродажный исследователь». Что это такое, Пит не знал, и ему было плевать. Папа мог заниматься этим, сидя дома, по телефону или на компьютере, занятие это приносило немного денег, и все остальное было не важно.
А важны были две вещи, которые произошли в течение месяца после того, как начали поступать деньги. Во-первых, у папы стало лучше с ногами. В июне 2010 (когда, наконец, был пойман исполнитель так называемой «Бойни у Городского Центра») Том начал понемногу ходить без костылей и меньше употреблять лекарств. Вторую вещь объяснить было труднее, но Пит знал, что она состоялась. Тина тоже знала. Папа и мама почувствовали себя … якобы … благословенными, и теперь, когда ссорились, они выглядели не столько злыми, сколько какими-то пристыженными, как-будто ругали загадочное везение, что свалилось на них. Иногда они прекращали спорить и начинали говорить о других вещах. Нередко о деньгах и о том, кто бы мог его отправить. Эти разговоры ничего не давали, и это было хорошо.
Меня не поймают, говорил себе Пит. Меня не должны поймать и не поймают.
Однажды, в августе того же года, папа с мамой повезли Тину в зоопарк под названием «Хеппидейл Фарм». Пит терпеливо ждал удобного случая, и, как только они уехали, вернулся к ручью с двумя портфелями.
Убедившись, что вокруг никого, он выкопал сундук и перенес записные книжки из него в портфель. Затем снова закопал его, после чего вернулся домой с добычей. В коридоре наверху спустил лестницу и затянул портфеле на чердак. Это было маленькое, низкое помещение, холодное зимой и душное летом. Семья нечасто им пользовалась, свой хлам они, как и раньше, держали в гараже. Те немногие вещи, которые здесь хранились, вероятно, остались от прежних хозяев дома 23 на Сикоморовой улице. Грязная детская колыбель, кривая на одно колесо, торшер с тропическими птицами на абажуре, старые номера журналов «Ред бук» и «Гуд хаускипинг», перевязанные бечевкой, кипу вонючих, покрытых плесенью одеял.
Пит оставил записные книжки в дальнем углу и накрыл их одеялом, но сначала взял первый попавшийся, сел под одной из двух лампочек болтались под потолком, и раскрыл. Почерк был пожилой и довольно мелкий, но аккуратный и читабельным. Исправлений не было, что показалось Питу необычным. Хотя он смотрел на первую страницу, на ней наверху стоял, обведен в кружочек, номер 482, и это заставило его подумать, что такая нумерация длилась не после одной, а после полдюжины других записных книжек. Полдюжины, не меньше.
Подсобка «Дровер» выглядела так же, как пять лет назад; тот же застывший пивной запах, смешанный с запахом скотный двор и ощутимой примесью дизельного топлива из стоянок грузовиков, которые растянулись вдоль границы этой половины большой пустоты Небраски. Стью Логан тоже не изменился. Тот самый белый фартук, то же подозрительно черные волосы, а также и сама галстук с попугаями и пальмами взимает красную шею.
- Смотри, никак Джимми Голд нас посетил, - сказал он и ухмыльнулся своей старой неприязненной улыбкой, которая говорила: нам плевать друг на друга, но давай сделаем вид. - Пришел отдать должок?
- Да, - ответил Джимми и коснулся заднего кармана, в котором лежал пистолет. На ощупь он был маленький; штучка, способная - при правильном использовании и смелости - оплатить все долги.
- Тогда заходи, - предложил Логан. - Выпей, а то ты совсем пыльный.
- Да, - сказал Джимми. - А вместе с выпивкой я бы …»