Дэйн Хьюз был кем-то особенным.
И он должен был появиться у меня с минуты на минуту. Я вернулся домой час назад, убрался, с оптимизмом заправил кровать свежим постельным, принял душ, и также с оптимизмом уделил особое внимание некоторым частям моего тела.
И возможно, спринцевание было действием скорее отчаянным, чем оптимистичным, но чёрт возьми, я не хотел рисковать. По тому, как он смотрел на меня раньше, я был почти уверен, что мы на одной волне.
Что-то должно случиться сегодня вечером.
Без четверти семь я обнаружил, что сижу за столиком в патио Бернис. Я продолжал смотреть на калитку сбоку от меня и в предвкушении дёргал ногой.
— Во сколько ты ему сказал прийти? — спросила Бернис.
— В семь.
Она посмотрела на часы.
— Дай мальчику немного времени, дитя.
— Я понимаю. — Я удержался от того, чтобы закатить глаза. С трудом.
— Какие у тебя планы на вечер?
— Не знаю. Где-нибудь поужинаем. Может, прогуляемся.
Бернис смотрела на меня целую вечность, и я подумал, не слишком ли много сегодня после обеда она съела своих пирожных.
— Или вы можете заказать что-то с доставкой на дом и не покидать спальню.
Я рассмеялся.
— Ну, я не знаю, входит ли это в его планы.
— Я уверена, что его не нужно будет долго убеждать, — сказала она. — Я несколько месяцев жила с моими близкими друзьями в Санта-Монике, ещё в 80-х годах, и эти двое мужчин редко покидали свою спальню. Очень редко. Я удивлена, что они не умерли с голоду.
Я улыбнулся ей.
— Как долго вы пробыли в Штатах?
— О, какое-то время. Я жила везде. Но родилась здесь и, как птица, вернулась обратно.
— А ваше любимое место?
— Япония. Такая замечательная страна. Америка была веселой, Мексика была... ну, я мало что помню о Мексике. — Она засмеялась и махнула рукой. — Проклятая текила.— Потом она оглядела свой двор, как будто её воспоминания хранились где-то там. — Азия прекрасна. В Европе для меня слишком холодно. Но Тихоокеанские острова действительно рай на земле. Ты когда-нибудь путешествовал?
— Нет, — сказал я со вздохом. — Но с удовольствием попутешествовал бы. Когда-нибудь.
— Сделай это. Пока ты молод. Отправляйся поваляться на пляжах Таити. Нет ничего лучше этого. И пока есть возможность, твори безумные вещи. Ты не сможешь гулять по Мачу-Пикчу в моём возрасте. — Потом она вздохнула, и печаль тенью легла на её лицо. — Кажется, что сейчас мир другой. Все сошли с ума.
Я кивнул в знак согласия.
— Так и есть. Я стараюсь не слишком следить за новостями. Они чертовски угнетают. Я бы предпочёл прогуляться по пляжу или поплавать в океане, а не смотреть шестичасовые новости.
Бернис подняла своё пиво.
— Выпьем за это. — Она сделала глоток. — Чушь, которую несут эти идиоты-политики, должна считаться федеральным преступлением.
Я фыркнул.
— Выпьем за это. — У меня не было под рукой выпивки, но я бы поднял её, если б имел.
Бернис кивнула на стеклянную раздвижную дверь.
— Возьми себе пива.
— Нет, но всё равно спасибо. Возможно, мне придётся сесть за руль, если мы решим пойти куда-нибудь поужинать.
— Ну, если бы ты был умнее, то выпил, чтобы не садиться за руль, и тогда ты мог бы остаться дома. Если понимаешь, о чём я.
Я рассмеялся и действительно задумался над этим, когда калитка прогремела, а затем раздалось:
— Здравствуйте? Уикет, иди сюда.
Затем внутрь ворвался маленький белый пушистый пёс, высунув язык и виляя хвостом. Я встал и сделал несколько шагов к калитке.
— Привет! Заходи.
Дэйн сделал несколько неуверенных шагов во двор.
— Я не был уверен, что это правильный забор, но Уикет, казалось, знал, куда идёт.
Я улыбался как дурак и протянул ему руку, которую он взял.
— Заходи. Я хочу познакомить тебя кое с кем.— Я провёл его по лестнице к себе и столику в патио. — Дэйн, это Бернис. Бернис — моя домовладелица.
Бернис встала и протянула ему руку. Её левая рука безвольно висела, как обычно, и к счастью, Дэйн и бровью не повёл. Он пожал ей руку и улыбнулся.
— Гриффин немного мне о вас рассказывал. Кстати, у вас хороший музыкальный вкус.
Она улыбнулась, села на место и подняла своё пиво.
— Этот парень нервничал, как монашка в борделе. И на случай, если он тебе не скажет, он предпочёл бы не ходить на ужин, а остаться дома... — она подмигнула, — ...если ты понимаешь, о чем я говорю.
Я медленно закрыл глаза и почувствовал, как на моём лице отразились пятьдесят оттенков красного.
— Я этого не говорил.
— Ну, не так дословно, — сказала Бернис безо всякого стыда. — Но если бы мы говорили то, что думаем, не тратя зря время, то добирались бы до интересной части гораздо быстрее.