— Справный солдат, — сказал Бондарчук над ухом Алексея. — Одет честь честью, выправка — дай бог, и автомат при нем.
— Интересно, — затянулся папиросой Иванеев. — Наш ровесник. Небось его отец у Гитлера служил, а может, твоего или моего батьку убил. Вот ситуация, братцы.
— Чего вспоминать? — поправил Иванеева Бондарчук. — За отцов они не отвечают, сами строят свою жизнь по-новому. Разве они виноваты?
— А может, и виноваты, — сказал Алексей, продолжая смотреть в окно. — Может, и они о жизни думают так, как думали их отцы.
Алексей все стоял у окна и вглядывался в немецких солдат, которых теперь уже было трое, и все они были молодые, подтянутые, ладные.
— Сколько лет прошло после войны. Эти, пожалуй, и не помнят ее, — сказал Бондарчук. — Учитывать надо, новое поколение выросло.
Но Алексей не торопился соглашаться с Бондарчуком, молчал. Теперь он увидал, как все три немецких солдата приветливо подняли руки, сдержанно, как и положено солдатам, заулыбались и вдруг стали отдаляться вместе с перроном. Это тронулся поезд, и ночной город с разбросанными огнями постепенно стал уплывать в темноту.
К месту назначения эшелон прибыл утром, когда едва занимался рассвет.
Новое пополнение разместили в больших каменных казармах в военном городке, огороженном зеленым забором, в старом сосновом лесу.
С этого дня начиналась для Алексея настоящая армейская служба.
В солдатской жизни есть своя особая романтика. Строгий распорядок дня и твердый режим держат каждого в состоянии здорового беспокойства и постоянной бодрости. Только непосвященному и неопытному наблюдателю кажется, что все солдаты одинаковы, поскольку вся их жизнь подчинена одному военному укладу. На самом же деле сколько солдат, столько и характеров, темпераментов, умов. Солдаты — удивительный народ. Каждый из них уподобляется скульптору, ваяющему самого себя под зорким водительством своего учителя — командира.
Всякая трудность, поставленная перед солдатом, возбуждает в нем прилив силы, закаляет ум и характер, приносит тот реальный опыт борьбы, который необходим каждому, кто идет к большим целям жизни.
Алексей Куприянов с первых дней стал известным человеком в гарнизоне. Эта известность едва не стоила ему жизни.
Знакомясь с гарнизоном и его достопримечательностями, Алексей и Юра Иванеев обнаружили прекрасный летний бассейн для плавания.
— Вот здорово! — сказал Юрка. — Купнемся?
Алексей признался товарищу, что не умеет плавать. Жил он в таком месте, где не было ни настоящей речки, ни озера, вот и не научился.
Юрка с серьезным видом сказал товарищу:
— Учти, Лешка, это серьезный пробел в твоей жизни. Немедленно раздевайся и ликвидируй отсталость, я тебе помогу.
Сам он уже разделся.
— С одного разу не получится, — сказал Алексей.
— Ты хоть попробуй. Окунись и на солнышке погрейся. Давай, не трусь.
Алексей разделся и в одних трусах подошел к краю бассейна. Юрка уже прыгнул в воду и с удовольствием плескался в воде.
— Прыгай! — кричал он Алексею. — С этого края, тут совсем мелко.
Но для Алексея даже самая мелкая глубина была опасна. Держась за перила лесенки, он окунул ноги по колени в воду, немного поплескался и поднялся наверх. Здесь он улегся на бетонную плиту, нагретую солнцем, и задремал.
Юрка Иванеев, освеженный купанием и довольный собой, вылез из бассейна, стал одеваться.
— Пошли на стадион, — позвал он товарища.
— Я полежу, — сказал Алексей. — Иди один.
Иванеев ушел, а Алексей, пригревшись на солнышке, уснул.
Тем временем мимо бассейна проходили солдаты второго года службы и увидели задремавшего товарища. Взяли парня за ноги и за руки, и, несмотря на его протесты и крик, раскачали и бросили в воду. Сами же разбежались и исчезли за казармой.
Очутившись таким образом в бассейне, Алексей отчаянно барахтался в воде, пытался кричать о помощи, но тут же захлебывался, наглотался воды и стал тонуть.
На его счастье, оказалось, что за этой сценой невольно наблюдал один солдат, который смотрел в это время в окно с третьего этажа, где находилась ленинская комната. Увидев тонущего человека, он стремительно с криком побежал вниз.
Алексея вытащили из бассейна, положили на ту самую теплую бетонную плиту, где он загорал, и стали откачивать.
В несколько минут у бассейна собралось много народу.
Откачивали Алексея минут десять. Когда он открыл глаза и увидел целую толпу солдат, ему стало не по себе, но уже не от удушья, а от конфуза.